– Здравствуйте, Сергей Сергеич, – Иван Иванович снял воображаемую шляпу и спросил по обыкновению: – Привыкаете?

– Привык.

Как сообщить старику, что он уже написал заявление на расчет?

– Учить – это самое благородное и ответственное занятие из всех существующих. Неблагодарное, но важное.

Тоцкий кивнул.

– Я тоже в молодости куда-то стремился. Мне казалось, я мог бы чего-то добиться, достичь, сделать что-то эдакое, – продолжал Иван Иванович. – Спустя время понял, что эти годы и занимался тем самым важным. Мечтал-то я выделиться сам, а оказалось, моя задача – воспитывать выдающихся детей. Если хотите, пройдемте ко мне, покажу альбом выпускников, там много замечательных людей. Некоторых вы, наверное, узнаете.

– Большое спасибо. Обязательно посмотрю фотографии, но не сейчас. Надо срочно завершить одно дело.

Тоцкий развернулся и решительным шагом направился к кабинету директора, оставив мечтательно улыбающегося Ивана Ивановича наедине с мыслями. Перед дверью долго собирался с силами, задрав руку, и все не решался постучать. Наконец, сделал над собой усилие и решительно ударил пару раз костяшками пальцев по деревянному полотну.

– Открыто!

Он вошел и увидел удивленные глаза директора.

– Это снова я.

– Вижу, – директор улыбался. – Что-то забыли?

– Я хочу остаться.

Очнулся в знакомой палате. Попробовал повернуться и оглядеть помещение на предмет того, не сидит ли рядом какой-нибудь Митька Однорогов. В теле чувствовалась такая ломота, будто Саню скомкали и положили в маленький пакет, а теперь он не может распрямиться и почувствовать себя нормально.

Он закрыл глаза – держать их открытыми представлялось непосильным трудом – и снова провалился в сон, из которого вывело прикосновение к руке – в месте трещины возникла сверхчувствительность. Теперь до конца жизни будет ныть перед дождем.

– Проснулся, – сказала женщина в белом халате. – Я думала, ты сутками будешь валяться без просыпу от такого физического истощения.

Он разглядывал ее лицо, глядя снизу вверх. Оно показалось ему знакомым.

– Вы Елена Владимировна, мама Однорогова.

– Да, – подтвердила она. – Димка уже получил за устроенное вами вчера безобразие.