– Я хочу спустить раненых на уровень VacoomA.

– Только раненых или вообще всех?

– Вообще всех, – уточнил Линкольн. – Ребята спустятся сами, а вот как переместить раненых – нужно придумать. Вы сможете?

– Я понял задачу, капитан.

– Хорошо… – Линкольн помялся. – И ещё, док: я не успел сказать спасибо за то, что спасли мне жизнь.

– Вы поступили бы так же, капитан.

– Но поступили вы, док. Спасибо.

– Пожалуйста.

– Вы хорошо стреляете.

– Папа был консервативен и дал мне соответствующее воспитание.

– Хорошо, что вы не забыли полученные в детстве уроки.

– К счастью, вовремя вспомнил.

Нуцци говорил уверенно и чуть небрежно, в привычной для себя слегка ироничной манере, однако он не просто «хорошо стрелял». Не просто. Линкольн видел, как, убедившись, что звери сбежали и опасности больше нет, доктор продолжил что-то говорить, успокаивать бегающих вокруг детей, отдавать какие-то приказы – он торопился заняться ранеными – и одновременно снял пистолет-пулемёт с боевого взвода и поставил на предохранитель. Машинально, не глядя: Нуцци с кем-то говорил, а руки действовали сами по себе. Подобное не смог бы сделать человек, который «когда-то в детстве учился стрелять», а только тот, кто профессионально и часто обращается с оружием.

…

– Возможно, вы не поверите, мистер Даррел, но я действительно хочу договориться.

Желая продемонстрировать дружелюбие, Аллан подошёл к ребятам один, без сопровождения, без оружия, и демократично уселся напротив Августа – на пол. Однако не сделал главного – не освободил Бесполезного, а потому его жесты не имели смысла.

– Что же вам мешает, мистер Райли? – почти искренне удивился Август.

– Не считаю, что вы были со мной искренни.

– Логикой невозможно победить веру, мистер Райли. То есть, что бы я ни сказал, вы мне не поверите.

– Да, мистер Даррел, именно так, – подтвердил Аллан. – И это обстоятельство заводит нас в тупик, поскольку нам действительно необходимо переговорить и выработать решение, которое удовлетворит обе стороны.