Я почему-то сразу ей поверил, хоть и не мог в жизни представить себе такой страсти, и даже замахал на неё рукой, мол, нет, не надо, обойдёмся! Ни обычного, ни древнего, никакого не надо!

— А если медленно пережечь? — выдвинул я тут же вторую версию, — потихоньку, как сейчас?

— Потихоньку долго будет! — вновь крикнула мне в ухо она. Ей доставляло удовольствие дышать на меня своим живым жаром и вообще разговаривать со мной, она даже подмигнула мне, когда я это заметил. — Всей моей жизни не хватит! А у меня, знаешь ли, есть на неё другие планы!

— Понятно! — чуть наклонился к ней и я, потому что жар её уже ощущался мной как живой, тело моё перестроилось и начало переносить его без труда, — тогда что-нибудь придумаем!

— Уж придумай! — засмеялась она. — Кому, как не тебе! Это ведь ты командор рыцарского ордена Лариски?

Я лишь покрутил головой — некоторые тайны совершенно невозможно хранить, особенно если они вертятся вокруг магических существ. Это у людей слухи могут ползти годами не только из одного княжества в другое, но даже из деревни в деревню, а вот у них не так.

Арчи тем временем совершенно без результата и без какого-либо внятного толка всё пытался разговорить то, что раньше было Даэроном, всё привлекал его внимание но, чем больше проходило времени, тем хуже у него это получалось. Не было в этой сущности так необходимого им сейчас двоим терпения и понимания, прежде всего потому что не было там ясного сознания и ещё — было ему очень больно.

Оно уже рычало в бешенстве на Арчи, не желая слушать его поначалу тихие увещевания, дёргалось и било жгутами тьмы во все стороны, но саламандры держали оборону крепко, хотя в глазах некоторых, что находились лицом к нам, я всё больше видел явственное разочарование.

— А почему он, кстати, чёрный такой? — крикнул я Лете прямо в ухо, с удивлением заметив, что она держит меня уже прямо под руку. — Не злой же был, вроде! Дурной, но не злой! Да и ничего такого, чтобы прямо вот до такой тьмы, сделать он не успел, точно тебе говорю! Не по Сеньке шапка!

— Сам виноват! — тут же откликнулась она, без всякого сочувствия к Даэрону пожимая плечами. — Тут уж мы ни при чём! Пугать нас начал, представляешь?! Но не тем, что из себя представляет — не было у него веры в собственные силы никогда, ни раньше, ни сейчас! Хотя сейчас сам бог велел! А тем, чего боится больше всего на свете сам!

— И что? — я всё ещё не видел связи. Хотя насчёт этого хитрого выверта человеческого сознания знал давно. Боится, допустим, кто-нибудь ножа — значит, и будет пугать всех ножом. А другой, например, пули опасается, или огня. И, если эти два идиота встретятся на синей дороге, то обязательно будет кровь, потому что бояться им, в их понимании, нечего.