А эти же, что саламандры, что притихшая чернь внутри их круга, были именно двумя половинами одного целого, как плюс и минус в электричестве, как добро и зло у церковников. Именно поэтому, дошло до меня, саламандры зла и не терпят, нет у них такой технической возможности.

А вот я был другой, умом я понимал, что саламандры правы, но именно что умом, магических ограничений во мне не имелось, понять и прислониться я мог как к тем, так и к другим, если бы захотел. Но мысли о Лариске наполняли теплом мою душу, случайно вспоминая её, я всегда улыбался, не таясь ни перед кем, а вот при взгляде на то, что раньше было Даэроном, улыбаться не хотелось в принципе. А раз так, то и пытаться понять его, чтобы помочь ему, я не буду — и неохота, и противно, да и самому вляпаться можно, ведь слова Леты о неосторожности, что щедро вознаграждается в этом странном месте, мимо моих ушей не прошли. То, что безмятежно спало внизу, было намного опаснее того, что ярилось сейчас прямо здесь, в этом я не имел никаких сомнений, и это следовало помнить.

Притихшая было внутри белого круга чернь завозилась на месте, пытаясь привлечь моё внимание, и я с удивлением понял, что оно намного умнее, чем мне и Арчи казалось до сих пор. Или же намного сложнее, что было ещё хуже, и на ходу подстраивалось под новые обстоятельства.

Перед моим другом, внезапно дошло до меня, оно ломало комедию, давило на жалость, на старую дружбу, но прикидывалось при этом безмозглым и жалким, чтобы не дай боги Арчи не ощутил всю его мерзость, все его настоящие мысли и чувства, и не отшатнулся от него.

То, что раньше было Даэроном, лихорадочно пыталось прощупать и понять меня, но мешал ему защитный круг из огненных красавиц, да и я сам тоже просвечиваться не пожелал. В других условиях, при полной силе, не отвлекаясь на саламандр, может быть, что-то у него и получилось, а так шансов не было.

Я почувствовал на себе острый, внимательный взгляд, в котором хватало ума с лихвой, при этом чутко ловящий любое моё движение, и не я один. Арчи позади меня удивлённо завозился, начиная что-то понимать, с неприязненной иронией хмыкнула Лета, удерживая его на месте, и на этом всё.

— Чего хочешь? — слова в некоторых случаях не имели никакого значения, этому меня успел научить Валет, просто хотелось посмотреть, как он отреагирует. Но чернь отвечать не спешила, и мы пока просто внимательно рассматривали друг друга. Принюхивались, как метко выразился когда-то Кирюшка.

Но нет худа без добра, я вдруг понял, каким именно образом саламандры загнали его в свой круг. Они просто безудержно притягивались друг к другу, как две половинки одного и того же, как плюс и минус. И, в случае прямого столкновения, бесхитростно выжил бы тот, кто мощнее, кто сумел бы сохранить хоть часть себя, пожертвовав остальным. Одинокая саламандра в бою с тем, что раньше было Даэроном, неминуемо бы погибла в жутком взрыве, высвободив весь свой огонь разом, просто потому что он был сильнее.