Металл ушел в сторону, и внутри показалась сверкающее, словно колба термоса, нутро.

Мы загрузились туда, охранник остался снаружи. Одинокий плафон в потолке натужно исторгал неровный, криво отражаемый полированными стенами свет.

Низкий гул.

Опять лифт?

Потом немного вращения, и выпуклая стена отъехала. Выходя, я обратил внимание на чудовищную толщину стенки цилиндра – ладони две, не меньше.

Перед нами открылся узкий, полутораметровой ширины, коридор с какими-то странными, словно фарфоровыми стенами, в конце которого виднелась еще одна дверь. Напоминающая фильмы об ограблениях банков.

Такую не выбьешь по пьяни. Даже если по самые брови наберется водитель танка.

Гуськом, как идущие на прогулку зеки, мы миновали коридор и остановились перед дверью.

Маргарита усмехнулась краем рта и тихонько постучала.

И дверь поехала вправо.

Толщина – где-то метр. Ниче так.

Главное, как говаривал один мой знакомый, чтоб петли солидолом были смазаны!

Короче, визита налоговой Торн может не бояться.

Нас уже ждали. В пустом зале, украшенном по периметру резными колоннами, стояли двое.

Сухощавая подтянутая женщина лет пятидесяти в строгом костюме.

Что-то в ней было от Хельги Груббер, а что-то – от Маргарет Тэтчер.

И старый знакомый Вильям Честер. Тот дед, которого я так ловко опустил пять лет назад. Хотя для него прошло дня четыре.

Увидев меня, старик моргнул, но сохранил каменное выражение лица. Не хочет здороваться, ну и ладно! Теперь главное самому не забыть, кто я.

Кто будет вести переговоры?

– Добро пожаловать! – нейтрально сказала женщина. Сэр Вильям наклонил тщательно расчесанную голову с идеально ровным пробором посредине.