– Скажите, синьор Себастьян, что пишут в рехонских газетах? Здоров ли наш губернатор?

– Пишут, что его превосходительство принимает гостей из Сангры – аудиторы Королевского Совета проверяют бухгалтерию провинции, – все так же меланхолично поведал Себастьян. – Губернатор заявил что докажет – он белее снега на вершинах Сьерра-Альте, и никто не сможет усомниться в том, что его подчиненные не позволяют себе никаких злоупотреблений.

– Значит, и синьор Биготудо, представляющий губернатора на родео, тоже образец кристальной чистоты и неподкупности? – слегка усомнилась донья.

– Чист как младенец, неподкупен как святой Адар. И пусть страшится тот, кто сунется к синьору Биготудо с грязными предложениями.

Ирония в словах почтальона едва показывала кончик носа из-под толстого слоя меланхолии, но синьора Родригес ловила намеки на лету:

– Аудиторы из Королевского Совета бросают отблеск святости даже на такие отдаленные уголки Асконы, как Сан-Висенто, верно, синьор Себастьян?

Почтальон кивнул:

– Почтенный синьор Биготудо вряд ли допустит хоть малейшее сомнение в неподкупности своего решения на финале родео. Рисковать положением в Рехоне из-за того, какое ранчо станет победителем? Нет, это не то, чем можно соблазнить помощника губернатора. Однако, как знать? Вдруг у Биготудо случатся провалы в памяти? Хорошо, если кто-нибудь вовремя напомнит ему, что аудиторов интересует не только отчеты и цифры.

– И такая достопримечательность Асконы как родео их тоже может заинтересовать?

– Может. Значительные персоны часто остаются в тени, пока второстепенные персонажи отвлекают внимание публики. Кто заподозрит слегка сумасшедшего любителя древностей и легкомысленную столичную синьору в том, что они и есть посланцы королевы?

Громко заплакал младенец на руках у матери, отец попытался обойти соколов, и получив тычок в живот, согнулся и упал на ступени. Кричали женщины, беспокойно ржали лошади у привязи, соколы ругались и сквернословили, пиная упавшего.

Не зная, что она будет делать, донья Кармен поднялась со скамьи, опираясь на трость, шагнула вперед. Тяжелая рука Себастьяна легла ей на плечо:

– Постойте, синьора. Не торопитесь. Этот бой не ваш.

Кармен Родригес гневно взглянула на почтальона, но поколебать безмятежность Себастьяна не могла и сотня гневных взглядов. Однако ее вмешательство и вправду не понадобилось. По ступеням храма сбежал исповедник, падре Энрике. Донья не слышала, что он сказал соколам, но те отступили. Падре помог подняться окровавленному мужчине, указал женщинам на двери храма и те бросились внутрь, как в укрытие. Не спуская глаз с соколов, падре раскрыл ладонь и те шарахнулись от ярко пульсирующего между пальцами исповедника сгустка света.