– Что ж, тогда пусть принесут вино, – булхаци щелкнул пальцами. – Присядь, разрешаю.

Вино, впрочем, принесли только булхаци. Если бы Песах угостил Сергея, то это был бы знак расположения.

Но булхаци пока не определился.

Сергей приступил к рассказу. И начал он с того, как они угодили в ловушку, расставленную друнгарием ромейского флота.

Говорить о том, что Олег, скорее всего, влез в нее сознательно, Сергей не стал. Тем более что и сам не был в этом уверен.

А еще Сергей не хвастался и не преувеличивал, как сделал бы, скажем, на застолье у будущего тестя. Только правду. Ну почти.

Трюк, который они проделали, чтобы выманить морпехов с кораблей, булхаци понравился. Он даже проворчал что-то позитивное. А когда Сергей сообщил, что они еще некоторое время ждали, когда на берег сойдут и капитаны с экипажами, булхаци отметил:

– Ты знаешь роман, бек.

Когда же повествование дошло до передачи одного из хеландиев освобожденным невольникам, булхаци удивился:

– Ты же мог посадить их на скамьи, и тогда тебе хватило бы людей на все три корабля!

– Можно считать, что я пожертвовал этот корабль Богу, – сказал Сергей. – А еще надеялся, что они отвлекут ромеев. Но это не главная причина, благочестивый. Я не доверяю рабам, вот главное. И предпочитаю, чтобы в минуту нужды рядом были те, кому я верю.

– Но разве не раб привел твои корабли к нашему берегу? – спросил булхаци.

Однако! Выходит, он тоже собрал информацию, раз осведомлен о венецианцах.

– Дон Джованни Ансельмо – не раб, – возразил Сергей. – Бывает, Бог испытывает человека, насылая на него беды. Тебе это ведомо, благочестивый. (Булхаци кивнул.) Но дон Джованни не сломался и не отрекся, и Бог вернул ему свою милость.

– Он послал ему тебя, – согласился булхаци.

– Да. Или мне – его. Без его мастерства мы вряд ли смогли бы пересечь море. Кто знает замыслы Всевышнего? Нам должно лишь принимать уготованное.

Булхаци поставил кубок, посмотрел с еще большим интересом.

– О каком Боге ты говоришь? – спросил он.

– Здесь, – Сергей раскинул руки, – и там, – он показал наверх, – Бог лишь один. Это очевидность. Путей же к нему много. Столько же, сколько и людей на земле. Я так думаю… И я так чувствую, – добавил он осторожно.

– Странные слова в устах многобожца, – нахмурился булхаци.