#FakeNewsVideo
#FakeNewsVideo
– Люди, опомнитесь, это же Нью-Йорк! – Бобби Челленджер не сумел сдержать эмоции и закричал, увидев снятые на улицах Статен-Айленда кадры, закричал от ужаса и растерянности: – Что вы делаете, люди?!
Бобби многое повидал и на экране, и в жизни. Видел смерти, видел разрушения: последствия природных катастроф и военных действий, видел оставшихся без родителей детей, покалеченных, умирающих от голода, видел, как наемники сжигали деревни со всеми жителями. Но только видео из Статен-Айленда заставило Бобби закричать от боли.
Потому что горел его город. Умирали его соседи. Его граждане стреляли друг в друга.
– Люди…
Все началось с провокации: едва олдбаги стали массово взрываться в страшных тварей, «Напуганные граждане» потребовали от властей «очистить» Статен-Айленд. «Напуганных» немедленно поддержали «обычные» граждане, то есть бандиты, почуявшие возможность ограбить целый боро, и после того как власти ожидаемо ответили отказом, боевики пошли на штурм, неведомым способом ухитрились продавить Национальную гвардию и ворваться на остров.
Поняв, что защищать их никто не собирается, олдбаги взялись за оружие, и Статен-Айленд превратился в ад.
– Вы не должны были так поступать, – почти шептал Бобби, давным-давно позабывший, что должен комментировать идущую с дронов «картинку». – Вы не должны…
Впрочем, видеокадры в комментариях не нуждались: горящие дома, горящие машины, горящие люди – прямо на улицах. Одни попали под струю огнемета, другим надели автомобильную покрышку… Автоматные очереди – несмолкаемые: если затихало на одной улице, немедленно начиналась перестрелка на соседней. Боевики, гвардейцы, Алые и еще не взорвавшиеся олдбаги – все остервенелые, бешеные, вооруженные. Каждый считает себя правым и без колебаний открывает огонь.
– К счастью, на Статен-Айленде не было детей, – продолжил Бобби. – Им не пришлось страдать.
Зато остальным досталось с лихвой. Особенно олдбагам. И установленные на дронах камеры хладнокровно фиксировали творящиеся в боро ужасы.
Вот семья олдбагов, каждому лет по шестьдесят, не меньше. Старушка стала Алой, ее муж – нет и защищал жену до последнего вздоха. Он стрелял, пока не кончились патроны, а потом его выкинули из окна. Добивать не стали – просто выкинули с четвертого этажа, зная, что он не умрет сразу, будет мучиться и кричать.