– Я обманул себя, вообразив, что встретил твоего мужа, – тихо промолвил я, – в комплексе «Гибер-теха». Человек по фамилии Уэбстер. У него борода, он водит гольфмобиль. Один из преобразованных.

Бригитта повела пустым взглядом, ничем не показывая то, что она понимает смысл моих слов или хотя бы сознает то, что ее окружает. Я несколько раз протягивал ей карандаш, но она лишь однажды схватила его и практически сразу же выронила. Бригитта рисовала по памяти – фотокопировальный аппарат в человеческом обличье. Сложный трюк, но все равно не более чем трюк. Я почувствовал, как меня захлестывает волна безысходности. Даже если мне удастся каким-то образом незаметно провести Бригитту мимо Токкаты, требующей отправки на покой всех до одного лунатиков, и каким-то образом убедительно объяснить, почему она до сих пор жива, «Гибер-тех» все равно разберет остатки ее сознания и преобразует ее в физического работника, в бездумного робота. Вряд ли она сама пожелала бы такого. Нет, я должен был сделать то, что мне следовало сделать еще утром.

Я отправился на кухню, чтобы принести Бригитте попить, но когда вернулся, в альбоме был еще один рисунок: бородатый мужчина в гольфмобиле. Не из жизни, поскольку гольфмобиль был другим, как и коридор, по которому он ехал. Однако в настоящий момент это не имело значения. Гораздо важнее было другое.

Бригитта осмыслила мои слова.

– Проклятие, – пробормотал я, – ты меня понимаешь!

Я щелкнул пальцами у нее перед лицом, но она даже не моргнула.

– Пусть всегда будет Говер, – тихо промолвила она.

– Так, хорошо, – сказал я, подсаживаясь к ней, – меня зовут Чарли Уортинг, я Консул-послушник – ну теперь, пожалуй, Младший консул, – и для всех остальных ты просто лунатик-Шутница, ничем не лучше покойницы, однако я знаю, что это не так. Ты можешь хоть как-нибудь объяснить, где, по-твоему, сейчас находишься?

На этот раз я стал ждать ее ответа. Бригитта сидела совершенно неподвижно целых пятнадцать минут, затем взяла карандаш и быстро набросала еще один рисунок. Это был пляж на Говере, остов «Царицы Аргентины» и оранжевый с красным зонтик внушительных размеров. Были здесь и девочка, бегающая за большим мячом, и Бригитта, одетая так же, как сейчас, рисующая в альбоме. На песке у ее ног лежали рисунки сна про «Бьюик», про нас с нею под днищем машины. Закончив, Бригитта уставилась на пол, истощенная работой. Я долго смотрел на рисунок, затем перевел взгляд на нее.

Она жива, ей снится, что она на Говере. Ее рассудок работает. Я посмотрел Бригитте в глаза, стараясь уловить малейший намек на заключенное в черепе сознание, но ничего не обнаружил. Бригитта посмотрела поверх моего плеча, в угол комнаты, на занавески, снова поверх моего плеча. Наконец она встретилась со мной взглядом, и ее ярко-фиолетовые глаза на какое-то мгновение пристально смотрели мне в лицо.