– Чани, – смог сказать он самым ласковым голосом, на какой был способен. – Чани, чани…

Они начали расходиться. «Как воспитанные люди, дадут мне сдохнуть в благородном одиночестве», – подумал он и тихонько засмеялся.

Через несколько минут возле него никого не осталось.

Над болотом поднималось розовое солнце. Племя жило собственной жизнью. Сандор опирался спиной о груду веток и чувствовал, как лучи падают на лицо.

«Можно соорудить навесные мостки. Можно привлечь биологов, пусть они придумают, как сделать так, чтобы этот проклятый мох не зацветал. Но проще всего оставить их в покое. И всегда помнить, как легко из всемогущего белого человека превратиться в красного червя».

К Сандору приблизился пушистый голубой шарик. Возле человека шарик выпустил лапки, выставил голову и превратился в маленького чани.

– А, это ты! – слабо улыбнулся врач. – Иди сюда, маленький.

Детеныш безбоязненно приковылял к нему, и Сандор наконец сделал то, о чем мечтал: взял его на руки.

Чани был теплый. Очень теплый, почти горячий.

И совсем легкий.

У Лукоморья дуб зеленый

У Лукоморья дуб зеленый

Когда-то я придумывала для собственного удовольствия истории под общим названием «Как все было на самом деле»: переиначенные сказки, общеизвестные сюжеты, прочитанные на новый лад. В них Красная Шапочка превращалась в оборотня, а приключения Кота в Сапогах только начинались с того дня, как его хозяин стал маркизом.

Эти рассказы – чистая игра, а игра – одно из самых больших удовольствий для писателя. Тебе не нужен компаньон, не нужен напарник, ты можешь играть в любое время дня и ночи; все, что требуется, – лишь некоторая вольность в обращении со всем известными героями. Думаю, они не в обиде.

Этот текст был опубликован в сборнике «Богатыри не мы. Устареллы».

Кот молчал вторые сутки. Не умаслила ни щедрая плошка сметаны, ни подобострастное «хорошая киса, умная киса», с осторожностью заявленное из угла боярами. Плошку Кот обошел по дуге, брезгливо дрогнув над ней кончиком хвоста, а на царевых слуг при слове «киса» многообещающе сузил глаз. Выражения лица при этом не менял, угрожающих звуков не издавал, вострым когтем стены не полосовал. Однако бояре с удивительным единодушием попятились. Откатились бояре волной, да так резво, что придавили пару-тройку своих.