Спустя пятнадцать минут книги закончили сортироваться и Касар направился в самый дальний и темный угол библиотеки: туда даже не доходил оконный свет. Там, на голом полу, в три высокие стопы стояли книги. В простых серых обложках, они полностью сливались со стеной в полумраке.

Герцог взял верхнюю и открыл, проверяя, как сохранились страницы. Бумага заметно потемнела, но буквы оставались такими же четкими, как и в тот день, когда Касар их написал.

Вампир убрал книгу в пространственное хранилище, впрочем, как и три стопы.

Что ж, остается надеяться, что граф Кифен знает древневампирий язык и разберет почерк герцога. Теперь у Касара не будет возможности лично обучить преемника, слишком много нужно исправить.

Он пошел назад, к стене с управляющим артефактом, отключил магтабло и открыл тайный проход в свою личную секретную библиотеку.

Здесь всё осталось прежним, как и в тот день, когда он последний раз сюда пришел. Это вызвало трепетный приступ удушливой ностальгии, но Касар, впрочем, как и всегда, проигнорировал свои чувства.

Его долг — защитить вампиров и у него нет времени на то, чтобы быть просто Касаром, а не герцогом Вальдернеским.

За что он свою маленькую библиотеку любил, так это за то, что о ней, кроме него никто не знал, и за творческий хаос. Вампир, дотошный до мелочей, всегда и во всем соблюдающий четкий порядок и яро следящий за чистотой, позволял себе отдохнуть от всего мира лишь здесь.

Касар стянул с полки три книги и направился к столу. Пока граф восстанавливается, он успеет снова перечитать свои отчеты об исследовании того зелья.

Первая книга, вторая, третья… он поднял черновики с архива и копии, вдруг что потерялось? Но результат тот же: ошибки нет. Ни единой ошибки, ни одного отклонения у испытуемых.

Герцог снова открыл ритуальную книгу, может была ошибка в рецепте? Нет, и тут всё идеально. Ингредиенты, граммовка, технология приготовления и температура. Даже срок хранения.

Он снова вчитался в рецепт. В голове настойчиво мелькала смутная догадка, но он никак не мог за нее ухватиться. Что-то и правда было не так. Но что?

Через двое суток Кифен проснулся, собственно, Касар лично застал этот момент. Граф, едва продравши глаза, сонно и кособоко скатился с кровати на пол, встал, покачнувшись, и зевая вышел из спальни, чудом не врезавшись в дверной косяк.

Кифен добрел до своего кабинета и как мешок с песком упал в стул, тупо уставившись на документы.

Касар, признаться, был впечатлен, и даже не знал, чем больше: рвением и трудолюбием графа, или его безответственному отношению к собственному здоровью.