— Вы простым “прости” не отделаетесь. — сурово припечатала Маниэр.

— Да? — растерялся граф. Ну, не то чтобы он надеялся на прощение, но по спине пробежали мурашки от ее взгляда, потому как стало ясно: сейчас что-то будет. И это настораживало настолько же, насколько вызывало странное чувство предвкушения.

Что она потребует на этот раз?

— Я хочу поцелуй. — гордо оповестила она, сердито глядя на Степана, — Герцог Касар целовал мне руку, и, раз уж вы так любите сравнивать себя с ним, — передразнила девушка, — то тоже сделайте это.

Граф как-то слишком уж растерянно улыбался. Воу, он типа как безумно рад и всё такое, но ревность все еще неприятно царапает внутри.

— Так… он целовал тебе только руку? — оторопело проговорил граф, неуклюже поднявшись с пола.

— А вы хотели, чтоб мы с ним делали что-то еще? — она приподняла брови, настороженно глядя, как вампир присаживается рядом на кровать, и пусть их разделяло полметра, следовало быть внимательной. Вдруг он опять утянет ее за собой, когда будет падать.

— Нет, конечно, нет. — отрицательно покачал головой граф, странно глядя на нее.

— Ну так это… целовать собираетесь или нет? — с возмущенным стеснением выдала она, недовольная его бездействием.

Он улыбнулся одними глазами и протянул ладонь.

— Позволите вашу руку, леди? — проговорил он низким бархатным голосом. У Маниэр перехватило дыхание, и она едва нашла в себе силы вложить свою мелко подрагивающую ладонь в его.

Степан осторожно поцеловал ее костяшки, на миг поднял глаза и встретился с ее взглядом. Этого оказалось достаточно, чтоб потерять голову, они загипнотизированно смотрели друг на друга, Маниэр стыдливо прикусила край одеяла, он поднимался все выше, покрывая ее руку поцелуями-бабочками, невесомо касаясь кожи.

Оставил теплый поцелуй на плече, и она отвернулась, сбивчиво дыша. Их лица так близко, безумие какое-то.

Это было настоящим помутнением рассудка, потому как граф совершенно ни о чем не думал в тот миг, жадно вдыхал мягкий, слабый аромат ее тела, осторожно и как-то слишком уж по вампирьи прикусил ее шею, вырвав в Маниэр рваный вдох. Провел носом вдоль шеи, поднимаясь до мочки уха и хрипло спросил:

— Я прощен?

Она скосила на него взгляд, зрачки расширены и глаза казались почти черными, сердце бешено колотилось.

— Нет. — на грани слышимости выдохнула она. Он мазнул поцелуем по щеке и поцеловал в уголок губ, заставив ее пискнуть от неожиданности.

Глаза в глаза, тепло дыхание щекотало чужие губы, его рука на ее талии, ее руки отчаянно вцепились в его плащ, заставляя ткань с треском рваться.