Кровать тихо скрипнула, он поддался вперед и их губы соприкоснулись, она прикрыла глаза и ответила.

Маниэр была к этому готова, но нет, она ошиблась. Это было слишком близко, слишком нежно, слишком чувственно. Все внутри трепетало, она жадно дышала между поцелуями, захлебываясь, шептала его имя и даже не представляла, как сводит его с ума.

Плащ валялся где-то на полу, они не отпускали друг друга, у Маниэр кружилась голова, у поцелуя отчего-то был вкус крови, Степан совершенно не обращал внимания на саднящую губу.

Одеяло бесстыдно сползло вниз и давно было забыто, но сейчас это уже никого не волновало.

Дверь с силой шандарахнулась о стену.

— Вот это я вовремя зашел. — булькнул Веце, вылупив глаза на вампиров.

Степан прикрыл Маниэр, девушка вопрошающе смотрела на графа.

Что дальше? Будет ли теперь их дальше?

Надо было лучше связывать Веце и влить в него двойную дозу снотворного, тогда б эта сволочь не заявилась в спальню в самый важный момент.

— Выйди. — пророкотал Степан, прибив взглядом полукровку к месту.

— Я убью его. — тихо прошипела Маниэр, этот белобрысый ублюдок видел то, что не должен был.

Она не могла простить, что Веце узрел ее обнаженной, лучше убить полукровку, чтоб очистить свою честь его кровью!

— Ой, да чего вы в самом деле, застеснялись? — слабо пропищал Веце, испуганно поджав булки. Блин, ему точно не поздоровится. — Тут все свои. — дрожащим голосом добавил он, пятясь назад.

— Убирайся. — с угрозой повторил Степан, медленно выдыхая. Разум постепенно прояснялся. Что же он творит?

— Я-я уже везде убрался! Вы не переживайте, господин! Только не бейте! — затараторил полукровка, глаза непроизвольно косились на Маниэр, бледную от испуга. Девушка слабо цеплялась за рукав графа, дрожала и мокрыми глазами смотрела на возлюбленного. Только вот тот этого не видел.

Веце икнул, потом снова и снова, и не переставая икать, выскользнул из комнаты.

— Ужас! Мои глаза! Два извращенца, средь бела дня устроили похабщину! Моя детская психика! — послышался ор из соседней комнаты, затем раздался грохот, видимо, на Веце упали доски, и громкая грязная ругань, ника не соответствующая детской хрупкой психике.

Степан опустил взгляд на Маниэр, она преданно заглядывала ему в глаза, безмолвно спрашивая, что же дальше?

Граф молчаливо прикрыл глаза, кляня себя несдержанность, и грустно подумал, что Веце вовремя их прервал. Они не зашли дальше, и эта мысль неприятным осадком осела на сердце.

Он отодвинулся и снял с себя ее руки. Она неверяще смотрела на него, но не могла вымолвить и слова.