И тут я наконец поняла, почему он не хотел, чтобы я обо всем узнала. И почему он все время вел себя со мной так отстраненно. Он чувствовал себя
– Ты видел ее тогда? – спросила я и осторожно положила фотографию обратно в медальон. Никогда и никому ее не отдам.
– Да. – Его рука обняла меня. – Я пытался… Я хотел ей помочь, но их было слишком много. Она упала на скалы, и я не успел спасти ее.
Я кивнула и закрыла глаза.
– Мне жаль, Барби, что утаил это от тебя. Я не знал, как сказать тебе. Поверь, с того дня, когда я доставил тебя к твоей тете, я мечтал снова увидеть тебя.
Мне стало тепло от его слов, но затем ко мне вернулись сомнения. Внутренне напрягшись, я посмотрела на Бэйла:
– Но?..
– Я и так уже однажды разрушил твою жизнь. И я знал, что дезертирую и исчезну, так что… Имело ли смысл это делать?
– Бэйл, – произнесла я тихо. – Пойми, ты совсем не виноват в смерти моей мамы.
Бэйл молчал, и я поняла, что он мне не поверил.
Я вздохнула и прислонилась лбом к его шее. В нескольких метрах от нас сидели Тревор, Мия и Хольден. Мия сидела, укутанная в согревающее одеяло, и апатично засовывала себе в рот протеиновую гранулу. Парни постоянно посматривали на нас, и я знала, что они готовы к любому нашему движению.
– И что мы сейчас будем делать? – спросила я Бэйла как можно более тихо.
Шум реки внизу был, к счастью, таким громким, что мы едва слышали остальных. Я надеялась, что и они нас тоже не слышали.
– Если мы хотим спасти мутантов, у нас есть единственный шанс. Мы должны взорвать один из рифтов.
– Это не обсуждается, – возразила я. – Хольден единственный, кто может активировать сенсоры. А чтобы заставить его сделать это, ты должен будешь… ты должен будешь…
У меня перехватило дыхание. Мы оба знали, что нужно сделать, чтобы активировать сенсоры: Бэйлу придется использовать детектор Хольдена, а сделать это он мог только с близкого расстояния.
Неужели Бэйл на самом деле думал, что я это допущу? Должен быть другой способ. Что-то, что я упустила. Я не могу потерять Бэйла ради спасения всех остальных.
Я прикрыла глаза. Как сильно я устала! Сколько времени прошло с вихревой гонки? Две недели? У меня было ощущение, что прошло уже несколько лет.
«Пойдем уже, лентяйка, – вспомнила я слова Лукаса. – Потом отдохнешь».