Течение ускорилось, и наша лодка понеслась быстрее. К сожалению, протекать она тоже стала быстрее прежнего. Картер успешно демонстрировал свои недюжинные магические таланты, создав из пустоты (а может, просто отыскав где-то на палубе) слегка помятое ведро, которым он и принялся вычерпывать воду, тогда как я продолжала сосредоточенно присматривать за нашей судовой командой. Чем глубже мы опускались в Дуат, тем мятежнее вели себя светящиеся шары, то и дело пытаясь противиться моей железной воле и норовя спалить меня дотла.

Когда плывешь по темной и опасной магической реке, очень раздражает, если кто-то у тебя в голове без конца шепчет обидные и несправедливые вещи вроде: «Умри, предательница, умри». И к тому же у меня появилось стойкое чувство, что нас кто-то преследует. Обернувшись, я заметила неясное светлое пятно в темноте, какое иногда начинаешь видеть после фотовспышки, но тогда я решила, что у меня просто разыгралось воображение. Еще сильнее мне действовал на нервы непроницаемый мрак впереди. Не видно было ничегошеньки: ни русла, ни береговых ориентиров. Недовольная команда запросто могла вести нашу лодку прямиком на скалу или в пасть какому-нибудь чудищу, а мы бы даже не догадались об этом. Сейчас мы просто неслись неведомо куда сквозь черную пустоту.

– Почему здесь так… пусто? – пробормотала я.

Картер выплеснул за борт очередное ведро. Странное, конечно, зрелище: парень, одетый как египетский фараон, с царскими регалиями за поясом, вычерпывает ведром воду из прохудившейся лодки.

– А может, эти Дома Ночи соответствуют фазам человеческого сна? – предположил он.

– Чего-о? Каким еще фазам?

– Фазам сна. Помнишь, мама рассказывала нам про них, когда укладывала нас спать?

Конечно, я не помнила. Мне же было всего шесть лет, когда мама умерла. Она была не только магом, но и ученым и не видела ничего особенного в том, чтобы вместо сказок почитать нам на ночь про законы Ньютона или периодическую систему элементов. Большую часть я попросту не понимала, но мне было обидно, что я так мало помню. И еще меня очень раздражало, что у Картера осталось гораздо больше воспоминаний о маме, чем у меня.

– У человеческого сна есть несколько стадий, или фаз, – принялся объяснять Картер. – В первые часы после засыпания мозг пребывает почти в состоянии комы: это очень глубокий сон, при котором почти не бывает сновидений. Может быть, поэтому первые участки Реки Ночи такие темные и как будто бесформенные. Следующей наступает фаза БДГ – быстрых движений глаз. Во время этой фазы мозг снова становится активным, и человек видит сны, все более живые и яркие с каждым циклом. Может, Дома Ночи на реке устроены по тому же принципу?