– Крыши я люблю, – довольно хмыкнула Дана, – помню как-то забрались в МГУ на крышу общаги гэзэ… – но тут же запнулась. Вспоминать предыдущую жизнь было болезненно. Неведомая ностальгия сжала сердце, словно она простилась с Москвой навсегда. Мозг это еще не понимал и не принимал, а сердце уже чуяло все правильно.

Прямая улица, широким проспектом пересекающая петляющие закоулки города быстро вывела их к мосту.

Пройдя мимо входа в Лабрис, они обошли строение сбоку, и Снежана указала Дане на веревочную лестницу, ведущую на плато над лабиринтом.

Через несколько минут они обе уже стояли наверху.

– Ну и что ты хотела показать? – оглядываясь спросила Дана.

Снежана почему-то напряженно всматривалась в вытоптанную на краю траву.

– Посмотри на город, – отозвалась она, не отрывая взгляда от земли.

– Ну смотрю, и что? – раздраженно спросила Дана, взглянув на многочисленные крыши.

– Вообрази, что смотришь совсем сверху. Попытайся представить план города. Ничего не напоминает?

Дана посмотрела на ведущие по кругу переулки. Если бы не широкие центральные улицы, то путь из одного конца на другой постоянно петлял, то взад, то вперед…

И тут она вспомнила, где видела такой же странный узор. Присмотрелась еще раз. Все маленькие улицы начинались от моста, разбегаясь на четыре стороны и поворачивая то в одну, то в другую сторону, охватывали его сужающейся спиралью как руки. Или как она там сказала в подвале? Рисунок матки?

– Это же чертов лабиринт! – воскликнула она.

– Был бы, если бы не прорубленный уродливый проспект поперек, да мелкие искусственные проходы между улицами.

Теперь Дана тоже видела, что одна из столь удобных широких улиц, разбивающих городок на четыре сектора, смотрится инородно.

– То есть весь город – это большой Лабрис?

– Сейчас это уродливое отражение. Подозреваю, что так на каждом слое. Ханка сказала, что бывала на минус пятом у отца. Там юрты кочевников тоже возникают похожим узором, но только их тут же переставляют как удобнее. Тут каменные дома, их не сдвинешь, поэтому горожане просто ломают выросшие на центральном проходе здания. По мнению жителей это как прополка сорняков. Город всегда выращивает новый дом в другом месте. Вон, видишь, гора обломков на окраине? Монах как раз оттуда таскает куски для своего храма.

Справа у реки действительно было нечто напоминающее строительную свалку.

– Но кто это делает и зачем?

– Ну ты же Лабриса боишься. Ты не одинока. Кто-то не позволяет городу превратиться в лабиринт, еще кто-то повесил лестницу сюда, чтобы иметь возможность спуститься прямо в центр Лабриса, не проходя его.