Словно прочтя её мысли, хранитель чуть улыбнулся и тихо сказал:

– Не стоит купаться в этом озере. Вода здесь очень холодная, а до дна четыре моих посоха. Но пить эту воду не только можно, но и нужно. Она целебная.

– Откуда вы знаете? – удивилась Салли, но вместо хранителя ей ответил Араб:

– Странный вопрос, милая. Это его остров. И он знает здесь каждый камень, каждую травинку. Я только одного не пойму, почему вы, монах-буддист, вдруг оказались хранителем этого места? – неожиданно спросил он у старика. – Если учитывать специфику вашего служения, то здесь должен был быть скорее поклонник индуизма.

– Для круга силы, религия, которую исповедует человек, не имеет никакого значения. Важна его вера. То, что в вашем понимании называется душой, – улыбнулся в ответ хранитель. – А религия, это просто религия.

– Как вас понять? – с интересом спросила Салли.

– Человек родился в семье христианина и, естественно, тоже становится христианином. Появись он в мусульманской семье, станет мусульманином. Но, как ни называй бога, он всё равно останется богом. У него сотни имён. Главное не то, как вы молитесь, а как вы верите в него, – с лёгкой улыбкой пояснил хранитель. – Но к этому разговору мы вернёмся позже. Сейчас вам нужно приготовиться. Брат, подгони свою лодку вон к тому берегу.

Хранитель посохом указал место, куда Араб должен был подогнать катер и, не обращая внимания на растерянную физиономию Салли, спокойно добавил:

– Внимательно следи за своим сыном, девочка. Не давай ему закричать в полный голос. Как только мы сойдём на берег, выведи лодку на середину озера и брось якорь. Помни, что над островом любой громкий звук разносится очень далеко.

– Может, мне стоит пойти с тобой? – настороженно спросила Салли, с тревогой глядя на мужа.

– Ни в коем случае, – решительно ответил Араб. – Твоя задача – сын. Только это тебя должно заботить. Всё остальное – моё дело. И помни: тебя на этом острове вообще нет.

– Но я могла бы…

– Хватит спорить, девочка, – неожиданно перебил её хранитель. – Поверь, мы знаем, что делать, и справимся сами. Просто сделай то, что должна, и прими это, как должное.

– Опять этот мужской шовинизм, – проворчала Салли, надувшись.

– Не смей больше произносить при мне этой глупости, – прорычал Араб, неожиданно разозлившись. – Есть вещи, которые могу сделать только я, и есть то, что можешь только ты. Запомни раз и навсегда: я всю свою жизнь отдал войне, и этим оловянным солдатикам никогда меня не взять. Но вы – моя ахиллесова пята. Значит, я должен спрятать вас так, чтобы снова стать неуязвимым.