— Никто из смертных, помнишь? — хихикнул Азраил. — Нет, Он не умер. Они не могут рисковать своим бессмертием, допуская покушение на нелюбимого, но всё-таки Брата. Им пришлось вмешаться и пересмотреть приговор.

— И теперь Он свободен?

— Да.

— А ты?

— Что я?

— Ты же умер?

— Кажется, да.

— Но ты не умер?

— Не знаю. Кажется, нет. Я думаю, что воскресну вместе с остальными, когда возродится Стикс.

— Он возродится?

— Конечно. Они не могут рисковать своим всемогуществом, допуская неисполнение своих же законов. Поэтому Стикс по-прежнему будет Горькой водой, омывающей другие миры. Так должно быть, чтобы ни смертные, ни боги не забывали о случившемся. Чтобы было место, где могут укрыться даже те, кто проклят богами. Они должны быть детьми хоть кому-то, ведь приёмные дети бывают ничуть не хуже родных.

Алька вздохнул. Он не мог вздохнуть, потому что умер, но всё равно вздохнул.

— Ты обманул меня, Азраил.

— Ну конечно. Я же дьявол.

— И как же теперь я?

— Ты… Ты останешься здесь, как и хотел.

— Навсегда?

— Навсегда. Или до тех пор, пока я не найду способ освободить тебя снова.

— Что же мне теперь делать?

— Всё то, что раньше делал Он. Страдать, как страдал Он. Наполнять воды проклятой реки. Ведь только так может существовать Стикс. Иногда я буду приходить сюда, чтобы скрасить твоё одиночество. Всё остальное время ты будешь плакать здесь один.