– Настало время пойти со мной, – продолжала настаивать мать. – Мы будем жить одной семьёй, далеко-далеко отсюда.

– Ты первый, Сэм, – сказал Кейн. – Иди со своей матерью.

– Нет.

– Иди, Сэм, – лицо Кейна потемнело от ярости. – Иди. Иди же с ней! – он уже кричал.

Казалось, ему хочется схватить Сэма и подтолкнуть к женщине, которую не вполне можно было назвать их общей матерью. Однако движения его были дёрганными, разболтанными, точь-в-точь – схематично нарисованный человечек, да ещё во сне.

– Джек тебе всё-таки рассказал, – глухо произнёс Кейн, отказавшись от попыток приблизиться к Сэму.

– Никто мне ничего не говорил. Просто у меня остались незаконченные дела.

– Идите оба ко мне, – сердито потребовала мать, протягивая к ним руки. – Идите!

– Нет, – Кейн медленно покачал головой.

– Сэм, ты уже большой и вообще хозяин в доме, – в голосе женщины появились льстивые нотки. – Мой сын. Настоящий мужчина. Мой.

– Нет, я свой собственный мужчина, – ответил Сэм.

– А я твоим никогда и не был, – усмехнулся Кейн. – Припоздала ты, матушка.

Лицо матери пошло рябью. Кожа рассыпалась, словно картинка пазла. Ласковые губы начали таять и уменьшаться, пока совсем не исчезли. На месте улыбки появилась пасть с оскаленными зубами, глаза вспыхнули зелёным огнём.

– Вы всё равно будете моими, – с неожиданной злобой произнёс монстр.

– Что ты такое? – с ужасом спросил Кейн.

– Что я такое? – издевательски передразнил монстр. – Я – твоё будущее. Ты придёшь ко мне в темноту, Кейн. И придёшь добровольно.

– Нет, – протестующе сказал Кейн.

Монстр захохотал. Смех, вырывающийся из пасти пираньи, звучал особенно жутко.

Чудовище медленно растворилось в пустоте. Мир уплотнился, ожил, вернулись краски. Орк и Дрейк обрели нормальную скорость. Воздух пах порохом. Астрид вдохнула.

Сэм и Кейн стояли друг против друга.