– Бог отворачивается от Британии. Она обречена, – с трагическим торжеством вещали столичные обыватели, совершенно не желая вспомнить всем известный факт, что Эдуард был серьезно болен в результате ранения, полученного им при бомбежке Лондона этим летом. Однако над берегами Альбиона в этот момент, видимо, действительно витал какой-то черный рок проклятья, ибо вслед за этим известием в Лондоне произошел стихийный взрыв народного негодования.

Причиной к нему послужил тот факт, что известие о смерти монарха перед народом было зачитано не самим премьер-министром, а главой его канцелярии сэром Томасом Эндрю. Сам Ллойд-Джордж на этот момент проводил экстренное заседание кабинета и собирался выступить с траурной речью пополудни. Такое вполне логичное и вполне оправданное решение премьер-министра, в условиях приближения врага к Лондону, вышло ему боком.

Едва только глава премьерской канцелярии стал зачитывать траурное известие, как в собравшейся толпе мгновенно разнеслись слухи о том, что Ллойд-Джордж уже покинул страну. Не прошло и получаса, как уже нашлись свидетели, видевшие собственными глазами, как прошлой ночью с Чарлз-Кросс-роуд на север уходил железнодорожный экспресс с потушенными огнями. Поезд отправлялся со специальной платформы и был оцеплен полицией, но то ли кондуктор, то ли машинист экспресса успел передать родным, что они направляются в Эдинбург, где таинственных пассажиров уже ждет пароход, отплывающий в Канаду.

Все эти слова так хорошо ложились на измученные души и сознание столичных обывателей, что не прошло и четверти часа, как взбудораженная толпа устремилась к резиденции премьер-министра, с явными намерениями погромить резиденцию мнимого беглеца.

Увидев огромную, плохо управляемую толпу, помощники премьера посоветовали ему не выходить наружу, но Ллойд-Джордж не внял их предостережениям.

– В конце концов, это мой долг перед империей, – сухо молвил премьер и смело шагнул вперед, на встречу со своим народом.

Появление перед лондонцами живого премьер-министра несколько сбавило накал их страстей, но не смогло повлиять на их негативный настрой. Что бы он ни говорил, чем бы ни увещевал своих буйных соотечественников британский премьер, все было напрасно. Люди не желали слушать слова Ллойд-Джорджа, и после безрадостной попытки достучаться до сердец своих сограждан он вернулся в дом.

Уход главы кабинета, так и не сумевшего сказать народу нужные слова, его понурая голова и сгорбленные плечи стали той незримой лакмусовой бумажкой, которая окончательно убедила жителей Лондона во мнении, что столица обречена. Не прошло и часа с момента неудачного выступления Ллойд-Джорджа, как толпы беженцев стали покидать город.