Вспомнились и восторги учителя Жозеса, руководителя хора Жрецов: «Вы прекрасно поёте, Варвара. Думаю, если заниматься усерднее и развивать талант, то ваш голос сможет влиять на человеческую память и даже волю. Не каждый Жрец способен на такое, даже достигнув ранга Оракул. Но таланты я вижу сразу. Хм... лучше сказать — слышу. У вас уникальный талант».

Тогда я ещё подумал, что именно с помощью пения Жрецы стирают память, а вместе с ней и личность с волей. Так они влияют на варваров и Иномирцев. На тех, у кого нет Знамения.

А вот Джанко, будучи магом, попала лишь под частичное влияние, но всё усугубила её целительская привязанность и, возможно, ослабление моральной защиты.

Всё стало ясно.

Уникальный голос Варвары Беловой — громкий, завывающий, рвущий барабанные перепонки — и стал оружием в руках одного человека. Не зря же он стал встречаться с Беловой и склонять на свою сторону. Сколько раз я видел их вместе и ни разу не заподозрил подвоха.

И этот человек — Ючи Хамада.

Протеже учителя Ма и Оракула Тарэта из Янамара. Семнадцатилетний парень, уже обладающий рангом Монах, потомственный Жрец, единственный сын четы Настоятелей Хамада — так рассказывал Галей, когда мы только приехали в Академию.

Да и сам Хамада сообщал мне, что в нём тысяча четыреста единиц активного резерва. Тысяча четыреста!

Я даже допускал, что ему недавно исполнилось восемнадцать, а при таком ранге и возрасте он мог обладать ещё и психодухом. Только что это за способность? Отправлять людей на самоубийство? Принуждать к выполнению приказов? Убивать на расстоянии? И как он это проворачивает?

Понятно было одно: тандем «Хамада плюс Белова» обладал убийственной мощью.

Пока они всего лишь попробовали силы, решая задачу убрать меня из Академии и лишить покровительства. Только оставался вопрос: зачем они это делали, и кто отдаёт им приказы? Что им даст моё отчисление из Академии?

Память вернула меня к карте стюарда.

Если Хамада с ним связан, то владеет информацией и о точке, указанной на свитке, и о иероглифе, и о том, кто его начертил. А возможно, что-то знал о моём отце.

Все эти мысли пронеслись за несколько секунд, пока я разматывал оковы и освобождал ни в чём не виновную Джанко. Скорее всего, она подверглась первому влиянию Хамады ещё тогда, когда они вместе лечились в больнице после возвращения из Котлованов.

По моему лицу девушка поняла, что я о чём-то догадался, поэтому, как только я убрал оковы, сразу сказала:

— Иди. Не беспокойся обо мне. Твой Божественный Дух вытеснил чужое влияние, и я больше не полезу к Демону. Лучше позову Агру, и мы крепче закроем дверь на вольере, а потом я извинюсь перед твоим зверем. А теперь иди. Иди! Всё остальное мы с тобой обсудим позже. Мои письма, твоё предложение… и всё-всё.