Нет, не кричавший ребенок, не толпа прощающихся с ними крестьян и слуг, не подвернувший ногу Шарль, не безумная кормилица, не тянувшийся за вином Поль вынудили Лиз усомниться в том, что она нормальная. Почувствовать себя сумасшедшей ее заставил вопль, разносившийся в каменных стенах Трезмонского замка:

- Я изгоню! Изгоню беса, вселившегося в тебя, порочная дочь Всевышнего! Блудница!

- Отпусти! Говорю, отпусти! Косы повысмыкаешь! – донесся до них голос Полин.

И в зал, едва держась на ногах, почти вполз совершенно пьяный брат Ницетас, тащивший за косу сердитую служанку.

- Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare, et effugare ab hoc plasmate Dei! – кричал он, а язык его заплетался.

- На кой черт ему такое красивое тело, коли он им ничего не может? – вырвав-таки из его ослабевших рук косу, хмуро вопрошала Полин.

Лиз едва не схватилась за голову, но вовремя вспомнила, что у нее притихший ребенок на руках.

- Много будешь пить, таким же станешь, - только и сказала она, обращаясь к Полю.

- Не стану! Ну, если только ты не станешь мне травок всяких подсыпать, как Барбара этому идиоту, - хохотнул Поль и двинулся в сторону брата Ницетаса, который снова попытался броситься вслед за отбежавшей в сторону Полин.

- Уймись, святоша! – Поль взял Ницетаса за грудки и встряхнул его. – Нет в ней бесов. В этом замке вообще бесов нет. Давно изгнаны. И ты бы отправился вслед за ними, если жизнь твоя праведная тебе дорога.