– Стало быть, эльф, Свенсон.

– Ну какой же это эльф, Ульсон, – гном хмыкнул в бороду и спрятал молот в заспинный подвес, – Это самая, что ни на есть, эльфийка.

– Точно, Свенсон, как есть эльфийка. Ох и страшная, зараза, – Ульсон скривился выказывая всю степень своего отвращения, – Может ее того?, – и показал жест "секир-башка".

Юная эльфийка, лежащая связанной в кустах, все это время что-то мычала сквозь глубоко запиханный в рот кляп и ожесточенно дергала руками, пытаясь освободиться от пут, но при словах бородатого недомерка, затихла и внимательно прислушалась к разговору этих странных незнакомцев. А когда увидела пантомиму Ульсона, стала дергаться еще сильнее, пытаясь своими нежными ручками разорвать крепкие путы, удерживающие её рядом с этими душегубами.

– Точно, Ульсон, смотри как мучается, бедняжка, – согласился гном с братом, глядя как найденная пленница катается по земле с завязанными за спиной руками и сучит ножками.

После очередной серии изысканных па эльфийки, острый каблучок ее сапожек воткнулся Свенсону, подошедшему ближе, чтобы получше рассмотреть эту ушастую замухрышку, прямо в рану, оставленную отскочившей от секиры Ульсона стрелой.

Гном взвыл и упал на землю, увлекая за собой острый каблук, прочно застрявший в ране, а следом за ним и сапог с находящейся в нем ногой эльфийки. От резкого рывка, созданного падением Свенсона, тело эльфийки подбросило вверх и она встала на ноги, ошалело оглядываясь по сторонам и еще не до конца понимая, что произошло.

Ульсон, который в это время осматривался вокруг на предмет поиска возможной засады, повернулся обратно и увидел, как его брат лежит пришпиленный каблуком тощей эльфийки, которая пару секунд назад барахталась в пыли, пытаясь освободиться. Гном нахмурился и сжал секиру покрепче, намереваясь располовинить это ушастое отродье, все это время притворяющееся безобидной пленницей, но увидел как она полными ужаса глазами смотрит то на него, то на Свенсона, пытающегося своими короткими руками дотянутся из положения лежа до раненной ноги и выдернуть застрявший каблук.

Поваленный гном кряхтел и матерился, поминая всех богов подгорного народа, но из-за достаточно объемного пуза, никак не мог поднять корпус и достать до раны. Ульсон еще раз посмотрел на эту картину и… громко заржал, пряча секиру:

– Я же говорил, Свенсон, ты пьешь слишком много эля! Скоро из-за своего пуза ты не увидишь свой молот!