Так неужели это происходит у него на глазах?

Белые студенты вышли из-под деревьев, и Рон заметил, что некоторые из них одеты в камуфляж.

– Хочешь, я заткну этот полумесяц в твою грязную черную задницу? – крикнул один из них.

Черный студент остановился и повернулся к ним лицом.

– А может быть, мне лучше трахнуть твою мамочку? – Он сделал паузу. – Еще раз?

Как по команде, толпа бросилась вперед.

По периметру двора сидели другие студенты; кто-то переходил из корпуса в корпус, но ни один из них даже не попытался помочь, когда банда налетела на члена братства и стала его избивать. Некоторые остановились, глядя на происходящее, но остались пассивными, как зрители на стадионе.

«Этого не может быть», – подумал Рон. Он вспомнил о Китти Дженовезе, Родни Кинге, Реджинальде Денни[72], о всех тех, кто пострадал или даже умер только из-за того, что люди, подобные ему, не нашли в себе силы вмешаться, выступить, прекратить все это.

А он достаточно смел, чтобы что-то сделать?

Бросив книги на землю, Рон бросился вперед. Атакующие громко орали, но даже сквозь эти крики он слышал члена братства – его короткие возгласы, полные агонии. В промежутках между камуфляжами и цветными рубахами он видел мелькающую коричневую кожу, белые зубы и кровь. А потом студент упал на землю, и они стали обрабатывать его ногами.

Он прав. Именно это предсказала Мать-Наставница.

Сердце Рона лихорадочно билось, ладони вспотели, и он боялся, но не на физическом, а на гораздо более глубоком, первобытном, уровне, заставляя себя при этом двигаться вперед. Сделать он ничего не мог – ни один человек в мире не мог противостоять этой разъяренной толпе, – но что-то подсказывало ему, что он должен попытаться, и Рон подбежал к кричащему студенту, одетому в куртку армейского образца, и с силой ударил его в спину. Студент споткнулся, но удержал равновесие и попытался повернуться, но Рон заехал ему по уху – и почувствовал, как по костяшкам пальцев потекла кровь. После этого он бросился в самую гущу драки и стал самозабвенно размахивать руками, нанося удары, царапаясь и вырывая клочья волос. Он не мог рассмотреть, с кем дерется, но ему было, в сущности, все равно. Вокруг царил хаос, но как раз он-то ему и нравился, и, хотя Рону тоже неслабо прилетело пару раз, он все-таки бил больше, чем били его, и это доставляло ему радость. Весь покрытый потом и кровью, Рон настолько вошел в раж, что не мог остановиться. В какой-то момент он понял, что присоединился к атакующим, что стал одним из них и что сейчас он топчет чернокожего студента, но это его мало волновало, поэтому он поднял ногу и врезал черному по голове, а потом врезал еще раз, с удовлетворением почувствовав, как кости черепа подались под его ногой.