– Здесь, – откликнулся свежий голос Забелина, – у нижнего люка. Морозов распорядился о круглосуточном дежурстве.

– Но ведь люк закрыт?

– Микроб не протиснется!

– Зачем же… впрочем, генерала трудно понять. А где неразлучный с тобой Чернов?

– Ему повезло. Саша взяла его на разведку. Ходят по спирали вокруг места посадки.

– Повезло? Ничего нового. Когда сменишься, ты тоже походи. Одному, конечно, еще нельзя, опыта маловато, но как раз Дмитрий освободится от дежурства. Он всегда готов!

В голосе Забелина была откровенная зависть:

– Евцентурий Владимирович, как вы не понимаете? Саша Фетисова – женщина, удивительная женщина! Чернов сейчас ходит с ней по зеленому лесу, сопровождает к цветам, говорит комплименты…

– Комплименты? – не поверил Енисеев. – Да она его прибьет! Я скорее скажу комплимент атомной бомбе. Или бешеной сколопендре, которой наступил на лапу.

Голос Забелина был печальным и мудрым, словно он был всевидящий бог, а Енисеев глупый туземец:

– Эх, Евквиритий Владимирович… Знали бы вы людей хоть вполовину так, как муравьев.

Енисеев чертыхнулся, пошел обратно к расщелине. Знал бы людей так, как пожелал Забелин, сидел бы в президентском кресле. Или мог бы сидеть. Нет, с порождением крокодилов пусть возятся другие, защищают диссертации по общественным дисциплинам, а он займется милыми муравьями и дальше.

Но Забелин, а? Обозвать Сашу женщиной? Вот услышала бы!

Почти весь день расщелину приспосабливали для жилья. Морозов сомневался, предлагал ночевать в гондоле, там безопаснее. Но еще безопаснее, возразил Енисеев, не соваться в Малый Мир вообще, не брать в руки палку, не слезать с дерева, не вылезать из моря на сушу.

Когда наступил вечер, все забились поглубже, половина впала в ночное оцепенение. От стен тянуло живительной сыростью, холодом, выступили капельки влаги. Ночевали, сняв комбинезоны, сбившись в комок, подражая муравьям.

Морозов побродил по расщелине, напоминавшей ему Дарьяльское ущелье, отыскал засыпающего мирмеколога:

– Евсонний Владимирович, сделайте исключение из правил! По-стариковски не могу уснуть на новом месте… Поговорим?

Енисеев с трудом дотянулся до аптечки на поясе. Морозов сам вытащил ампулку, сунул мирмекологу между застывающими губами. Енисеев с трудом глотнул, прямо от гортани по телу медленно покатилась волна тепла, распространилась до кончиков уже застывших и скрюченных конечностей. Морозов нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Он был бодр, словно уже выспался и надрался горячего кофе.

– Что-то стряслось? – спросил Енисеев встревоженно.