Он часто останавливался, щупал сяжками воздух, стебли, землю. На один ствол хотел влезть, сорвался, полежал на спине, как жук, дрыгая лапами. Перевернулся с трудом, вскарабкался на другой стебель, деловито потрогал застывшего на ночь крупного кузнечика. Сквозь оцепенение кузнечик ощутил беду, но холод держал, приглушал ощущение опасности. Ксеркс полз уже по спине кузнечика, тот был впятеро крупнее, массивнее, жвалы втрое шире, но только дети и неграмотные взрослые наивно доверяют песенке, в которой кузнечик «…ел одну лишь травку, не трогал и козявку и с мухами дружил». Кузнечик всегда готов сожрать козявку или муху… Ксеркс – боевая машина убийства, работающая, как сказал бы Дмитрий, даже в особо неблагоприятных условиях. Сейчас он вонзил кривые зазубренные кинжалы в горло кузнечика, тот слабо шевельнулся, лапы разжались, оба шумно брякнулись на землю.

Кузнечик пытался прыгнуть, но ксеркс потащил умело, держа брюхом кверху, мощные лапы прыгуна с бестолковой мощью лягали ночной воздух.

Морозов огляделся. На стеблях, куда ни глянь, виднеются застывшие кузнечики разных видов и размеров, жуки, личинки златоглазок, мошки, мушки…

– Сколько мяса, – проговорил Морозов нервно. – Даже не стада бизонов, а косяки китов. Обнаглеем, забудем земледелие, скотоводство.

– Муравьи сеют, – напомнил Енисеев.

– Мы не муравьи, – отмахнулся Морозов. Голос его был горьким. – Нам бы на готовенькое, нам бы пограбить всласть! Задумаемся не раньше, чем опустошим сундуки, выбьем все живое, посидим на голодном пайке…

– Здесь голодного пайка никогда не будет.

– Не улыбаться, плакать надо!

– Народ здесь другой, Аверьян Аверьянович. Даже муравей Саша и тот интеллектуал.

– Только и надежда на интеллектуалов. А еще лучше – на интеллигентов. Нельзя спешить, Евмицелий Владимирович. Этот мир дает слишком много. Если сюда хлынет народ, то не удержим контроль. Народ разный! Сейчас все на подбор, даже муравей, как вы верно заметили – интеллектуал. Но начнут прибывать жены, техники, квалифицированные рабочие, завхозы, повара, подсобники…

Енисеева свело внезапной судорогой. Через мгновение спазм прекратился – сигнал, что таблетками злоупотреблять опасно. Морозов кивнул понимающе, ему все как с гуся вода, развернулся в обратный путь.

На листьях уже поблескивали крохотные искорки, зародыши капель росы. Каждая к утру превратится в сверкающий шар высотой в рост человека. Если воды соберется слишком много, капля сплющится, дождется утра, когда либо жучки выпьют, либо солнце высушит, а то и утренний ветерок сбросит на землю…