Цветкова ответила трагическим шепотом:

– Это не магнитная буря…

Морозов бросил быстрый взгляд на Енисеева. Вдвоем быстро сбежали вниз, через отсеки жизнеобеспечения, в отсек, откуда Цветкова регулярно передавала сообщения о полете. Корпус радиостанции словно бы побывал в тисках. Что-то мощное смяло, будто картонную коробку. На полу блестели раздавленные кристаллы, из корпуса торчали провода. Магнитная буря была сильной. Она нанесла удар ломиком или чем-то еще более тяжелым.

– Ксерксы, – определил Морозов тяжело.

Он весь отяжелел, словно к нему вернулся прежний вес. Его палец скользнул по вдавленному корпусу, там слабо заблестела полоска. Он поднес палец к лицу, понюхал, лизнул.

– Мед? – охнула Цветкова. Она быстро обернулась на мирмеколога. – Кто-то обронил капли меда на передатчик… Нечаянно обронил… я думаю, но муравьи решили, что в коробке мед!

Морозов еще раз потрогал стенку передатчика, сказал холодным голосом:

– За любую небрежность приходится расплачиваться. Рано или поздно. Первая небрежность – взяли на борт муравьев. Эйфория успеха! Все остальное – только следствие.

Он круто повернулся и ушел. Енисеев спросил:

– Когда это случилось?

– Не знаю, – ответила она пугливо. – Обнаружила час назад, когда подошло время очередного доклада. Пока разобралась, потом искала Морозова. Думала, что он у Овсяненко в лаборатории…

Енисеев быстро взглянул на приборы. Ветер устойчив, за час унесет «Таргитай» на много километров. Отыскать их будет непросто, где бы они в этом мегалесе ни опустились. Морозов – матерый волк, понял сразу.

Цветкова повернулась к Енисееву. Лицо ее было очень выразительным. Неприязнь к муравьям, страх перед ними, недоверие к мирмекологу, который обожает муравьев, этих страшилищ, и в то же время надежда на этого человека, которому так доверяет всесильный Морозов… и который унес ее на руках от ужасной жабы.

– Муравьи… Может быть, с ними надо что-то сделать?

Енисеев ответил хмуро:

– Насколько я помню, мы захватили запасную рацию. Расконсервируем, наладим. Экспедицию из-за такого пустяка прерывать не станем.

Она просветлела, побежала вверх по лесенке. Енисеев проводил ее долгим взглядом. Цветкова даже здесь ухитряется двигаться грациозно, женственно.

Он подошел к радиостанции, потрогал ее сам, ощутил, как по спине пробежал неприятный холодок. Муравьи? Здесь бесполезно лупить ломиком, отскочит – только и всего. Надо сжать, чтобы получилась такая вмятина. Но у жвал прикус отличается… Кто-то сунул штырь между стеной и рацией, нажал на рычаг!

Если это так, то в экспедиции появился зверь пострашнее всех ксерксов, вместе взятых.