— Ты меня задушишь, — прохрипела я, ощущая острую нехватку воздуха.

Наставница разжала пальцы и отступила назад, тяжело дыша. Я закашлялась, судорожно вдохнув прохладный ночной воздух. Ами на меня не смотрела. Покачав головой и поджав губы, она бросила меч на землю и отвернулась, подставляя мне беззащитную спину. Но, даже если бы я ей не поверила, я все равно бы не ударила ее так подло. Ами нечего было бояться.

Я устало опустила свой меч и, вздохнув, убрала его в ножны.

— Ну, прости… я чуть с ума не сошла, когда подумала, что ты это все специально… — я понимала, что раскаяние несколько запоздало, и оскорбление, которое я нанесла мастеру, простыми извинениями не исправишь. Действительно, как я могла сомневаться? Ни у моих зубастых врагов, ни у людей не было ничего такого, что бы они могли предложить Ами в обмен на предательство. Но тогда я не могла рассуждать настолько ясно. Видимо, из-за постоянного напряжения, не отпускавшего меня уже больше недели, разум стал мне отказывать.

— Мастер, если можешь, прошу… — я говорила едва слышно, чувствуя себя самым гнусным и отвратительным существом на свете.

— Оставь, — прервала меня Ами, не выказывая никаких эмоций. — Мне больно от твоих слов, но я… горжусь тобой.

Наставница взглянула на меня и, заметив мой удивленный взгляд, пояснила:

— Я горжусь тем, что ты решилась бросить мне вызов. Это смелый поступок. Достойный моей ученицы.

Ами вновь посмотрела на меня, и я различила влажный блеск в холодных стальных глазах. Слезы?.. Наставница не плакала при мне. Никогда.

— Ами? Мастер? — я была растеряна и подавлена.

— Езжай домой. Дай мне немного времени. Я же обещала, что не буду сердиться.

Она отвернулась и побрела к машине. Ее плечи опустились, спина ссутулилась, вся осанка разом потеряла свою царственность. Сейчас гордая наемница уступила место глубоко опечаленной женщине. Я чувствовала себя отвратительно. Припозднившееся раскаяние захватило меня целиком, и сейчас я готова была на любой поступок, лишь бы заслужить ее прощение. Но Ами ничего не было нужно. Забравшись в машину, мастер с минуту посидела, бездумно глядя сквозь лобовое стекло, потом завела мотор и уехала.

А я сползла по дверце машины на мокрую от ночной росы траву и запрокинула голову, рассматривая глухое и темное небо.

Ирвин, каких еще дров я наломаю, благодаря тебе?..

* * *

Леди оставила его в одиночестве на трое суток. Ирвин почти все время лежал на кровати в углу своей камеры, практически не шевелясь. Рука нещадно ныла, но вампир даже не попытался встать, несмотря на то что ампулы с обезболивающим, приготовленные для него мастером, лежали на столе. В большом количестве. Если бы Вин был уверен, что лекарства подействуют на него так же, как и на людей, он бы, не колеблясь, вколол себе всю дозу разом, чтобы избавить свою наставницу от проблем. Но вампир, напротив, твердо знал, что вреда от этого не будет. Разве что, чувствительность нарушится на некоторое время. Пока что боль его отвлекала. Он лежал и думал. Апатия, овладевшая им, не мешала ему анализировать последние годы его жизни. Ирвин понимал, что заслужил смерть. Не единожды. И оглядываясь назад… он все делал не так.