Если существование прежде было для него утомительной рутиной, то теперь обратилось в пытку. Вин охотился — по-своему. Осторожно, тщательно следя за тем, чтобы не оставить ни малейших следов. Почему-то другие зубастые не чувствовали его так, как ощущали друг друга: инстинктивно, сознанием. Ему удавалось подобраться тихо и уйти, оставаясь незамеченным. Но долго так продолжаться не могло. И, накопив силы, Ирвин сбежал.

Неприятным открытием для него стала связь с доминантой. Его чувствовали. Слышали. Обнаруживали — не слишком легко, но с завидным постоянством. Это не было похоже на разговор, нет. Скорее, Ирвин ощущал себя контейнером для маячка, безошибочно срабатывавшего, как только хозяин вздумает проверить его местоположение. Вин прятался, закрывался, отчаянно избегая встреч со стаей, но гонка выматывала. Наконец, полностью исчерпав имевшиеся у него ресурсы, выдохшись, он рухнул в одном из предгорных лесочков, закопавшись в мягкую, источавшую сладкий прелый запах тлена осеннюю листву, и заснул. На четыре десятка лет.

Он так и не понял, что именно его разбудило. Но, очнувшись, пережив ужас от замкнутого пространства и отсутствия воздуха, Вин сумел выбраться и ощутил совсем рядом присутствие зубастого. Раненного. Регенерирующего. Двое суток ушло на то, чтобы пройти пару километров и обнаружить хижину, где отлеживался восстанавливающийся вампир. Трапеза дала необходимые силы. Ирвин остался в хижине, постепенно расширяя ареал разведки. Ему попалось еще двое вампиров, к счастью, совсем молодых: с опытной особью он попросту бы не справился. И, видимо, слабость защищала его от внимания доминанты. Удача баловала его своей благосклонностью полгода. И, в конце концов, избаловала. Перебиваясь легкими перекусами, осторожно насыщаясь человеческой кровью, искренне стараясь не доводить до смерти или тяжелых травм жертвы, Ирвин постепенно приближался к цивилизованному миру. О своих донорах он заботился вовсе не из человеколюбия, как после пытался представить Леди. Все было куда проще: одна промашка могла привлечь внимание если не зубастых, то охотников. Сил в нем было мало, голод сводил с ума и изнурял, и серьезных столкновений он, по-прежнему, мог не выдержать. Но чем ближе Вин оказывался к человеческому жилью, тем проще становилось охотиться: вампиры тоже старались обитать подле источника питания. Молодняка было много, гораздо больше, чем в момент его обращения. Собственно, и продолжительность собственного сна Ирвин смог оценить, только лишь начав вливаться в жизнь пригородного поселка.