Он почувствовал, как Розу накрыло облегчение.

И отошел, чтобы не мешать ей расправить крылья.

Тогда она наконец смогла встать в полный рост перед кроватью, солнце поднялось уже высоко. Ее громадные крылья дрожали в холодном воздухе.

В этом воплощении Роза Перри Коннор весила меньше пятнадцати фунтов. Новое тело было пустой оболочкой без человеческих костей и тканей. Неоциты преобразили его в нечто более хрупкое и гораздо менее плотное. Ее лицо уменьшилось и сжалось, но черты остались узнаваемыми. Уильям подумал, что она весьма привлекательна. У нее были большие ясные глаза.

Она моргнула, по-прежнему не в силах произнести ни слова. Легкие стали хрупкими мехами, голосовые связки деформировались. Чувствительные к свету зрачки превратились в черные точки. Влажные крылья, очертания которых напоминали двойной эллипс, обнимали все тело, яркие разводы, синие и фиолетовые, играли на солнце.

Уильям чувствовал ее возбуждение.

«Занятно, — подумал он, — какой вид мы выбираем для своего последнего недолгого воплощения на Земле».

Принятая Розой форма вовсе не казалась ему странной. Она была мимолетным воплощением навязчивой мечты.

Роза не могла воспользоваться крыльями, пока они не обсохнут. Уильям не торопил ее — для ускорения процесса ничего нельзя было сделать.

Он сорвал занавески с окна. Другого способа выйти не оставалось. Окно было старомодным: одна рама — неподвижная, другая — подъемная, с противовесом. Тело Розы стало маленьким, крылья были гибкими, но в половину окна она бы не протиснулась.

Уильям выбил оба стекла, аккуратно, тщательно собрал осколки и выбросил вниз, на сухую землю. Затем, с удивительной для мальчика силой, он стал тянуть за деревянный край рамы, пока та не оторвалась с треском.

Несмотря на меры предосторожности, он наставил себе заноз и порезал правую руку. Кровь была густой и темной, почти черной.

Проходя по парковке вместе с Джоуи Коммонером, Тайлер вдруг остановился и поднял голову:

— Джозеф, ты это слышал?

— Э… нет, сэр.

— Как будто стекло разбилось.

— Не слышал, сэр.

В штиль звуки разносились далеко над засушливой прерией. Тайлер затаил дыхание, прислушался, но ничего больше не услышал.