— Мм-м-м-м… — протянул Альбион. Потом кивнул в сторону доклада и сказал: — Продолжайте.

— Экипаж «Победоносного» понес умеренные потери: одиннадцать погибших, сорок один раненый. Сильно пострадали корпус и мачты корабля, но ремонт не должен отнять больше десяти суток. «Доблестному» был нанесен лишь легкий вред. Никто не был убит, раненых всего полдюжины, и коммодор Байяр уже вернул судно в состояние боевой готовности.

— Как насчет «Хищницы»?

— Двадцать два человека погибших, — ответил Гримм, стараясь думать только о числах. — Тридцать два были ранены.

— Мы потеряли единственный тяжелый крейсер, — в задумчивости произнес Альбион, — и захватили «Итаску».

— То, что от нее осталось, — внес поправку Гримм.

— В отчете Байяра, — сказал Альбион, — отмечено, что единственная причина, по которой «Итаску» вообще удалось захватить, — то, что она была увлечена погоней за «Хищницей». Это вы выманили ее на открытое пространство.

— Поступить так было правильно, — кивнул Гримм.

— Согласен, — подтвердил Альбион, — очень многие способны понять, какой поступок будет правильным. Но когда для этого требуется рискнуть собственной жизнью, мало кто отважится довести замысел до исполнения.

В груди у Гримма колыхнулась вдруг праведная злость.

— Рук… — процедил он.

— Ваш доклад, — заметил Альбион, — обвиняет его в трусости перед лицом неприятеля.

— Так и есть, — сказал Гримм. — Он испугался. Он сбежал. Если бы «Блистательный» держался стойко, мы не потеряли бы «Гремящего» и, вполне вероятно, получили бы «Итаску» в рабочем состоянии и почти целой.

— Об этом упомянуто в вашем докладе, — согласился Альбион. — Однако представленный Адмиралтейству отчет коммодора Рука звучит несколько иначе. Он утверждает, что взрывная волна от вражеского залпа временно замкнула кабели силового кристалла и поддерживать прежнюю высоту стало невозможно.

— Чертов лжец… — прошипел Гримм. — Спросите у Байяра.

— Уже спросил, — кивнул Альбион. — Коммодор Байяр доложил, что находился слишком далеко и под неудачным углом, чтобы ясно наблюдать происходящее, и не может с чистой совестью поклясться в правоте любого из этих утверждений. Без его показаний, боюсь, у меня остается только ваше слово против слова коммодора Рука.

Гримм скрипнул зубами. Он был с позором изгнан из флотских рядов. А Рук считался любимцем влиятельной фракции в структуре флотского командования.

— Мне обратиться к капитану Кастильо с просьбой представить собственный отчет?

Запрокинув голову, Альбион коротко хохотнул.

— Я вам верю. И не сомневаюсь, что добрейший капитан подтвердит ваше видение событий. Но опасаюсь, что его слово едва ли будет иметь серьезный вес в глазах чиновников Адмиралтейства.