Мордекай неловко устроился напротив меня. Прежде стулья были для него чересчур большими. Теперь стул был маловат.
– Давай послушаем.
– Ты говорил, что на третий этаж, вероятно, будет отведено десять дней. На самом деле шесть, – сказал я.
– Это вопрос? – Мордекай пожал плечами. – В первый раз на моей памяти назначается срок ниже максимального. Минимум – плюс ещё один день. В объявлении они назвали причину. Это всё, что я могу сказать по данному поводу.
Мордекай поднял глаза к потолку.
– Зрители видят нас в этом помещении? – спросил я.
– Да. Я уже говорил, что единственное место, где нет слежки – туалеты. Но слышать вас могут. Меня – нет. Меня могут видеть и слышать только те, у кого есть аккредитация для прессы. Как, например, Одетта. Многие люди об этом знают и смотрят только тогда, когда предстоит открыть хороший трофейный ящик.
Дьявол. Я об этом не подумал. Раньше Мордекай говорил о двух неделях, но тогда мы не были объектами безумно интенсивного внимания. Теперь мне стало труднее получать от Мордекая прямые ответы.
– Ты знаешь, кто такой Дэмьен?
Мордекай дёрнулся так, как будто я влепил ему пощёчину.
– Кто тебе назвал это имя? – прошипел он. – Одетта?
– Ух ты как! – Я потёр руки. – Не Одетта. Один моб. Одна фейри. Она звала его перед тем, как мы её убили.
Мордекай расслабился.
– Ох уж мне эти фейри. Вечно попадают в переплёт. В каждой «городской» зоне есть хоть один такой Дэмьен. На этом этаже их три. Он был руководителем моего руководителя. Я вправе давать тебе такие сведения только в том случае, если ты прямо спросишь.
Ещё сколько‑то минут у нас ушло на обсуждение боя с боссом района и последнего противостояния с
Я спросил у Мордекая про Агату, почему её вырезали из боя с боссом. Мордекай махнул рукой.
– Наверное, не хотели усложнять сюжет.
И снова я почувствовал недомолвку. И постарался не выдать досаду.