Он горел желанием бороться с Гармонией с самого начала, горел так сильно, что превратился в тлеющий уголек еще до начала войны. Но Кайтен пожертвовала собой, чтобы вырвать Цитадель из когтей проклятой огнептицы, и Джун собирался убедиться, что ее не придавят чаши весов Справедливости. С таким могущественным оружием, как объединенные интерфейсы ЭКЗО, это казалось посильной задачей.

Сначала он отберет у них дополненность. Отрежет языки обезумевшим жителям Вавилона, заставит их искать другие способы взаимодействия. Новый мир должен быть построен честно; но так уж сложилось, что, пока есть привилегия, найдутся и те, кто захочет решать, кто ее достоин, а кто нет.

Гармония пала. Прогремели казни. Цитадель потихоньку оживала, пребывая в иллюзии, что зло повержено. Но оно лишь затаилось. В лидерах, готовых заливать чужой кровью алтари своих целей. В простых людях, согласных мириться с несправедливостью. В каждом, кто способен пойти на компромиссы с совестью и не желает знать, что может быть по-другому.

Джун не представлял, что произошло с Кайтен на Пике Галилея, и уже почти смирился с тем, что вряд ли когда-нибудь это узнает. Но он чувствовал, что там Кайтен сразилась со своим самым страшным монстром и вышла из этого боя победительницей. Теперь он намеревался сделать то же самое.

Когда он шагнул в гудящее автономными источниками энергии Логово, а с экранов мониторов оскалились многочисленные токкэби, Ким Джунхёна уже не существовало. Он был стерт из истории, упоминания о его существовании сгорели вместе с платами всех клиник, общественных организаций и заведений, где он когда-либо числился. В кресло опустился уже Монстр – не стесненный в средствах давления и борьбы, невидимый, вездесущий и могущественный как никогда.

Ведь кому-то необходимо было следить за подлинными чудовищами Цитадели.