Он ласково сжал морщинистой рукой ее запястье. Ей захотелось ударить его, но она заставила себя улыбнуться. Тара не могла себе позволить устраивать беспорядки.
— Я и не пытаюсь скрыть этого, — тихим голосом отрезала она.
Старый салластанин похлопал ее по руке и отпустил.
— Все мы выбираем ту или иную сторону, — сказал он. — Нет ничего постыдного в том, что выбрал неправильно.
Тара удивленно уставилась на салластанина. Затем поставила поднос на стол и ушла.
Не всем нравилось, что Пиньямба присоединилась к повстанцам. Тара умела интерпретировать тревожные шепотки, надоедливые анекдоты с подтекстом неудовлетворенности. Слово «нестабильность» не сходило с уст салластан, которые опасались, что повстанцы могут сделать с их домом.
Они не смели высказываться открыто. Она тоже. Но ей захотелось вернуться к тому старику и спросить всех их: «Кто говорит, что я выбрала не ту сторону?»
Она любила дядю и любила Пиньямбу, но ее товарищи были мертвы. Грудь ее была перевязана, и передвигалась она с трудом, прихрамывая. Если Империя вернется, Тара была намерена вступить в какой-нибудь легион штурмовиков.
И все же…
…сама мысль о том, чтобы направить винтовку против тех людей, что сейчас сидели в кантине, заставляла ее содрогаться. Капли воды, чая и эля стекали по стенкам стаканов, которые она приносила от стойки и назад.
Тара надеялась, что мир продержится хотя бы некоторое время.
Глава 41
Глава 41
Сумеречная потеряла более трети солдат. Еще порядка сотни получили слишком тяжелые ранения, чтобы оставаться в строю. Намир был уверен, что некоторые так никогда и не вернутся в Сумеречную. Другие уйдут с боевой службы и вступят в поредевшую команду вспомогательного персонала — во время осады сражались все, и теперь Сумеречной недоставало не только солдат, но и инженеров с медиками, а из-за потери вместе с «Громовержцем» дроидов-рабочих рота осталась даже без поваров, переводчиков и механиков.