Капитан рылся в памяти, перелопачивал разговоры с юношей за завтраком, когда они наблюдали за допросом. Он пытался сложить обломки сумасшедшей философии Верджа в единое целое, найти в его понимании Империи что-то, что можно было бы использовать.
Он представил, как экипаж «Вестника» гибнет из-за гнева этого мальчишки.
Табор нажал спусковой крючок. Дуло пистолета озарилось красным. Дерущиеся расцепились, и Вердж, падая на пол, не мог отвести огромных неверящих глаз от Табора — глаз собаки, которую жестоко избил хозяин. Вокруг дыры в его груди плясало пламя.
— Передайте на мостик — уходим. Всю мощность в двигатели. — Он услышал, как охранники протискиваются сквозь щель под дверью.
Хорошие ребята. Он мог рассчитывать на них.
Лицо Челис было в крови. Он направил пистолет ей в грудь. Женщина улыбалась.
«Зачем ты это сделала? Назло? Из-за верности повстанцам?»
— Капитан Сейтерон, — сказала она, — Табор.
— Это ваша вина, — заметил Табор. — Не этот юнец со своим безумием, не избранный. — Мертвый Вердж больше не казался ему пугающим или непредсказуемым. Жертва обстоятельств, блистательный разум и страстный патриот.
Прелат верил, что оказал услугу старому капитану, вернув его из отставки.
У Табора перед глазами все плыло. Он приготовился выстрелить.
— Сперва один вопрос, — сказала Челис.
— Только один, — прорычал Табор.
Она пожала плечами, словно ожидала такого ответа.
— Скажите мне, — продолжила она, — если это я застрелила прелата, пока вы с охранниками были заперты снаружи, как мне потом удалось прострелить себе грудь из собственного пистолета?
Табор уставился на Челис как на сумасшедшую.
Глава 39
Глава 39