Сколько раз я клялась его убить? Даже после того, как Дюррал и Энна приютили меня, после того как я пообещала избавиться от ненависти к Тёмному Соколу, я по-прежнему видела его лицо в своих кошмарах.

Те другие джен-теп, которых я выследила и победила, были просто бледными отражениями этого человека. А теперь он здесь, в моих руках.

– Понимаешь, тейзан? – сказала Странница. – Это мой последний куплет. Для тебя, Фериус Перфекс. Тот, перед которым ты не устоишь, потому что сама его написала.

Алые Вирши визжали в экстазе, воссоединяясь с воспоминаниями о моих детских страданиях, становясь чем-то новым – стихотворением, которое было моим и только моим. Песней, которую я буду слышать всю оставшуюся жизнь.

Вот так Пента Корвус и пала жертвой стихов. Она, сама того не желая, сочинила их, связав исследования базисов со своими собственными навязчивыми идеями. Для неё это было стремление стать идеальным аргоси. Для меня – моя ненависть к джен-теп.

– Ты можешь танцевать всё, что хочешь, – неожиданно произнесла я вслух, – но не можешь превзойти саму себя.

Пента подошла и встала рядом со мной. Когда она положила руку на моё плечо – такую тёплую и такую нежную – мне пришлось бороться с желанием прижаться к ней щекой.

– Джен-теп – гниль. Чума нашего мира. Ты прекрасно это знаешь, даже если не можешь признаться самой себе. Из злобы, из страха, ради своего неустанного стремления к власти они будут постоянно разрабатывать планы, которые приведут к неисчислимым смертям и разрушениям. Доверься тому, кто видит узоры, скрытые в других узорах. Во взмахе крыльев одного ворона ветер становится ураганом, который опустошает континент. Этот человек, который лежит без сознания у твоих ног, этот парень высоко поднимется среди своего народа. Он станет всем, что джен-теп обожают в себе, всем, чем они хотят быть. А хуже всего то, что он считает себя благородным. Великодушным. В такой плодородной почве взойдут семена, которые расцветут поколениями страданий.

Кончик её пальца пощекотал мою шею, ноготь царапнул один из металлических сигилов под кожей. Когда она снова заговорила, её дыхание успокоило боль.

– Если ты не остановишь его.

Остриё моей шпаги коснулось шеи Тёмного Сокола – на долю дюйма выше того места, где ноготь Странницы тронул мою собственную. С каждым неровным вздохом его горло приближалось к лезвию. Рукоять ощущалась так, словно была создана только для моей руки. Это чувство казалось очень знакомым! Когда было столь же приятно держать в руках оружие? Не так давно. И ни разу с тех пор, как…