— Хоть бы раз увидеть нетравмированного.
— Для этого ты выбрал не ту работу, пап. Мне продолжать, или твой входной буфер заполнился?
— Продолжай, язва.
— У неё неполная семья, мать-учёная, полностью погружённая в какую-то там математическую заумь. Джиу ревнует её к науке и оттого считает, что исследования матери деструктивны. Это порождает в девочке умеренный мессианский комплекс «спасения мира». Но в первую очередь она одинокий подросток, не преодолевший кризис возрастного отделения, подозрительный к взрослым и покровительствующий детям. Как ты, в общем.
— Что?
— Шучу! Но в чём-то вы похожи — она девочка-граната с полувытащенной чекой.
— Как любой подросток?
— И даже больше.
— Страшно представить.
— Именно. Косплеят её девочки, склонные к экзальтациям, как образ трагический и возвышенный. Если кто-то воспримет себя ей всерьёз — я бы опасалась.
— Буду иметь в виду.
— Да чёрта с два.
— В смысле?
— Ты никого никогда не слушал, не слушаешь и вряд ли станешь. Я тебя люблю, но, между нами говоря, ты та ещё упрямая жопа.
— Ну, спасибо…
— Не благодари. Кто-то же должен говорить тебе правду?
И ушла, зараза такая.
Люблю её безумно. Я не заслужил такой дочери.