От всего этого (а также от местной косорыловки, бог весть из чего они её гонят) крышу рвёт, как динамитом. Не ходите, дети, в Африку гулять. Но у меня в тот момент крыши уже не было. Не было настолько, что я, не преуспев в поисках причины гибели родителей, поехал искать того колдуна. Один. Ночью. Пьяный. На угнанном от гостиницы джипе с ООНовскими номерами и раскраской (возможно, поэтому доехал живым; автоматом, который я тоже прихватил, тут никого не напугаешь).

Я даже не удивился, когда его нашёл.

***

— Какого хера? — спросил я по-русски. — Сраная ты черножопая падла! Какого вообще хера?

— Садись, тупой ты белый мудак, — ответил он мне не знаю на каком языке, но я его понял.

— Чойта сразу тупой? — спросил я и сел в продавленное кресло.

Вокруг было шумно и сильно воняло. За кустами то ли резали, то ли ебали козу, истошно орали в деревне какие-то женщины, вопили в джунглях какие-то жабы, материли друг друга на банту какие-то повстанцы. Откуда я знал, что повстанцы? А там все повстанцы. Любого на улице ловишь, спрашиваешь: «А ю ребел, сука черножопая?» — он тут же кивает: «Йес, йес, сюка!» Это у них самоидентификация такая выработалась за полвека перманентной гражданской войны.

— Тебе чего надо, белая жопа?

— Убивать приехал.

— Кого?

— Тебя, может быть.

Я поискал взглядом автомат, пошарил рукой возле — не нашёл. Наверное, в машине забыл.

— Убьёшь ещё, не волнуйся, — успокоил меня колдун, — убивать просто. Меня постоянно убивают.

— Это обесценивание! — возмутился я.

— Ну, убьёшь сложно. Голову, например, отрубишь. Или жопу. Хочешь отрубить мою чёрную жопу, тупой белый мудак? Дать мачете?

Он протянул мне рукояткой вперёд мачете.

— Я подумаю над этим, — сказал я, но мачете рефлекторно взял.