— А как становятся Хозяевами? — спросил я нейку.

— Боль, которая никогда не уходит. Смерть, которая ничего не меняет. Страдание, которое никогда не заканчивается.

— Надеюсь, пить при этом диагнозе можно?

— Всё смеёшься, Аспид?

— Не плакать же.

***

В этот момент что-то случилось. Моя голова превратилась в фонтан огня и боли, непереносимого и прекрасного, бессмысленного и необходимого, окончательного и изначального, случившегося со мной, но без меня. А потом я умер, но это ничего не изменило. Только мир вокруг стал цветным.

Я уже и забыл, как он выглядит в цвете.

— Что случилось, пап? На тебе лица нет…

— Прозвучит странно, но я, кажется, застрелился.

— Эх, Кэп-сама, — сказала грустно Сэкиль, — сто зе ты так?

— Ну что, Сумерла, теперь я готов?

— Зачем тебе это, Аспид? Ты же человек Кобольда.

— Знаешь, нейка, я ничей человек. Кобольд, Дорама, государство, человечество — им нужно всё и плевать на цену, потому что заплатят другие. А мне нужны просто мои ребята. Те, что в капсулах, те, что в «Макаре», и те, что однажды окажутся в нём, потому что идти больше некуда. Кто их защитит, если не старый, злой, больной, сумасшедший Аспид? И мне не плевать на цену, потому что я готов заплатить только собой.

— Я с тобой, — взялась за мой локоть восхитительно материальная Нетта. — Хозяину обязательно нужна нейка.

— Вот у вас манера нежить плодить, — вздохнула Сумерла. — Нешто обычных людей мало?

— Эй, — сказала Клюся, — всё это очень увлекательно. Но ещё немного, и мы тут просто потонем.

— Выход там, — махнула рукой Сумерла, — а мне пора. Сегодня двери керсты откроются, и мы с Балием уйдём вместе.