— Что? — поспешно спросил Боков.

— Для этого надо уметь общаться с мертвыми.

* * *

Макс шел в абсолютной темноте, вцепившись в костлявые плечи Каэра. С первых же шагов ощутив потребность втянуть голову в плечи, Кретов так и поступил. Несколько раз споткнувшись о невидимые неровности на полу, он судорожно сглотнул, стараясь подавить тошноту. Запах мази, едкий и всепроникающий, все же не мог соперничать с тошнотворным духом смерти, который не растворялся даже в этом ледяном сумраке.

Максу было страшно. Страшно до колик. Его мысленному взгляду представлялись ряды прозекторских столов, с лежащими на них трупами. Он видел мертвые глаза, слепо уставившиеся в невидимый потолок, разрезанные животы с клочьями трупного мяса и ярко-белые обломки костей, торчащие из разорванных ран. Кретов видел себя, бредущего между разлагающимися телами, которые когда-то откликались на обычные человеческие имена.

“А если я сейчас споткнусь, то вполне могу полететь и упасть на что-нибудь холодное и скользкое. А потом я заору и не смогу остановиться.”

Клон замер. Послышался металлический лязг и мягкий шорох, словно на пол слетел большой лоскут материи. Макс услышал стук собственного сердца, бешено заметавшегося в груди, после слов Каэра:

— Это она.

Через секунду последовал приказ:

— Закрой глаза и сосредоточься. Предельная концентрация, Макс. На собственных чувствах и ощущениях.

Макс повиновался, стиснув зубы и ощущая соленый привкус пота, смешанного с мазью, медленно стекающей по губам на подбородок.

“Покупайте наш жидкий дезодорант! Лучшее средство от трупного запаха.”

— Смотри внимательно, — прошептал клон. — Любая деталь… Постарайся не пугаться.

Пальцы Каэра коснулись его век. Макс увидел нестерпимо яркое сияние огней, смешанных со странным нечеловеческим визгом. Разноцветный вихрь из стонов и боли рванулся ему в лицо. Кретов с трудом удержался чтобы не закричать, когда незримый пол треснул, выпуская на волю языки огня, обжигающего холодом вечной пустоты. Гигантская волна подхватила Макса и понесла прочь от земли, застилая тонущие в слезах глаза мириадами картин.

Поднимается занавес. Зал в полной темноте и лишь доски пола, неощутимые в танцевальном полете.

Синяя ленточка стекает с кресла. Страх перед большим и строгим человеком, с недобрым криком, вырывающий какой-то пузырек из детской руки.

Профессор Славин!

Отец! Тогда я была еще маленькой, а теперь меня…

Откуда-то с другой планеты пришел голос Каэра, расшвырявший видения во все стороны, как лоскутки старых платьев.

— Задавай вопрос! Быстрее, если не хочешь превратиться в растение. Только один! Помни, есть время только на один вопрос!