— Вот и мой настоящий облик. Как хорошо-о-о, — странным тягучим голосом с явно кошачьими интонациями протянул клон, оборачивая лицо к оцепеневшим людям и выплевывая комки ваты изо рта. — Таким нехитрым способом можно сделать себе довольно упитанные и приятные глазу щеки.

Черты Каэра заострились. Кости странно деформированного черепа четко обрисовались под натянутой синеватой кожей.

Кто-то рядом с Максом отрывисто выругался. Краем глаза Кретов увидел поднимающийся ствол автомата.

— Отличная идея, — оскалил зубы клон и высоко поднял голову с жестким рыжим гребнем на макушке. — Вперед, солдат!

Матово-черные глаза полыхнули ярко-зеленым пламенем.

Автомат поднимали все выше и выше. Спецназовец злобно ухмыльнулся и нажал на спуск.

— Помянем капитана, — взвизгнул он.

Первая же очередь свалила на землю его соседа. Повинуясь отработанному годами рефлексу, оставшиеся в живых трое “витязей” мгновенно погасили фонарики и исчезли в темноте. Тот, кто начал стрелять исчез еще раньше. Вскоре, буквально над ухом застывшего в полной темноте Макса прогремело несколько выстрелов.

— Это займет их надолго, — послышался впереди голос Каэра. — А мне пора.

— Ах ты сволочь, — выдохнул Макс, подчинившись волне злобы, затопившей мозг. — Я сверну твою поганую шею! — заорал он.

Или может быть ему только показалось, что он закричал. Кретов уже не мог отличить мысли от голоса.

Застыв от изумления, он смотрел вверх.

Сильный порыв ветра метнулся ему в лицо единственным подобием ответа. Высоко в небе возникла узкая тень. Чернее чем сама темнота, она спустилась вниз и начала расти, приобретая форму ромба.

Хриплый голос начал тихо напевать. Руки Каэра вздрагивали в такт со странной, почти лишенной ритма мелодией. Вой расступающегося перед невидимым клинком пространства пропитал воздух. Фигура клона, сейчас странно нелепо выглядевшего на двух ногах, слабо засветилась. Мерцающий зеленовато-призрачный свет покрывал его тело тонкой паутиной и стекал с пальцев в растущий разрез. Повинуясь едва слышному пению на незнакомом языке, змеящиеся струи цвета болотных огоньков пронзили выросший до размеров одноэтажного дома ромб, деформировали его в круг, медленно вращающийся против часовой стрелки. Призрачные нити сплелись в спираль, из глубины которой вырвался сухой, пронизывающий до костей холод вместе с пригоршней белоснежных хлопьев, совсем не похожих на мокрую липкую гадость, падающую с московского неба.

Пение смолкло. Каэр обернулся, протянув вперед руку. На ладони лежала “лэйла”, хорошо видимая в ядовито-зеленом мерцании закрученных нитей.