Рафи уставился на золотой сосуд, стоящий на обеденном столике. Он внимательно исследовал его, впитывая каждую мелочь, навеки запечатлевая его в своей памяти. Вот и сейчас он мысленно крутил канопу перед глазами, проводил пальцем по каждой высеченной букве забытого алфавита, снова ощупывал детальный ландшафт, выгравированный на золотой поверхности.
Это сокровище обещало нечто большее, чем просто богатство. Оно таило в себе неугасимую славу для самого Рафи и для его семьи. Чего еще можно было желать?
Пейнтер ответил на этот вопрос:
— В обмен на освобождение Кай я открою вам местонахождение Четырнадцатой колонии.
Рафи медленно усмехнулся, потрясенный в который уже раз.
Этот человек не переставал его поражать.
«Remarquable».[31]
— Дядя Пейнтер, вы живы!
Услышав голос Кай, Пейнтер вздохнул с облегчением, переполненный желанием выразить то же самое чувство.
Она жива!
Вместо этого Пейнтер заговорил строго по существу, понимая, что у него мало времени:
— Кай, у тебя все в порядке? Тебе не сделали ничего плохого?
— Нет, — ответила девушка, растягивая это единственное слово, чтобы выразить им нечто гораздо большее.
Пейнтер сознавал, через что ей пришлось пройти: смерть, кровь, ужас неизвестности. Но ее голос звучал храбро. В жилах Кай текла кровь настоящих воинов.
— Я тебя спасу, обещаю.
— Знаю, — с надеждой ответила она сквозь слезы. — Не сомневаюсь в этом.
У нее отобрали телефон. Снова заговорил Рафаэль: