– Ты сказал.

– Нет. Я сказал, что мне нужно пространство. Если уж на то пошло, мне нужно было отвалить на минутку. Я никогда не хотел, чтобы ты уезжал из Японии. Ты мог бы остаться в моем доме и работать столько, сколько захочешь. Мне просто… мне нужно было время, чтобы все обдумать и приспособиться, и мне нужно было уладить всю эту хрень с Реном. Я был бы совершенно не против, если бы ты остался со мной…

– Конечно. Да. Я должен был просто перебороть себя. Ходить и притворяться, будто я не люблю… будто мне все равно. – Он делает еще один глубокий вдох и запускает руки в волосы.

Я ухмыляюсь.

– Как будто ты не любишь меня, Джэ?

Он опускает руки и упирается ими в край кровати, сгорбившись. Его кожа краснеет, и он ничего не говорит – осторожничает. Я не могу сдержать улыбку и качаю головой. Неужели он даже не понимает, что такое его аура? Ее функции и то, что она говорит о его врожденных желаниях и потребностях? Нино был прав. Он не умеет быть вампиром. Вообще.

Это делает его еще привлекательнее, на самом деле.

– Во-вторых, – продолжаю я, поскольку он явно закончил говорить, – ты сказал, что ты мне не нравишься таким. Это неправда. Неважно, кто ты. Эта внешняя оболочка не имеет значения. Я люблю тебя, Джэ Дэвис, и все прекрасное, неосязаемое и чудесное, что существует вместе, чтобы создать сущность того, кто ты есть.

Его кожа все еще розовая и в пятнах, но его хватка ослабевает. Он смотрит в окно, его лицо освещено серым заревом неба.

– Почему? – Спрашивает он после долгого молчания. – Что изменилось за последние пять месяцев?

– Я. – Я улыбаюсь, глядя на его профиль. – Цитирую кого-то, кого я глубоко уважаю: «Я смотрю на тебя без всего моего нелепого личного прошлого, которое мне мешает». Это ничего?

Джэ проводит ладонью по лицу. Слабая попытка скрыть улыбку.

– Ты не можешь использовать мою собственную фразу на мне.

– Почему не могу? Она произвела на меня впечатление, когда ты ее сказал. Это дало мне понять, что ты осознаешь себя и работаешь над тем, чтобы измениться. Теперь и я тоже.

Наступает момент паузы, когда солнечный свет пробивается сквозь облака. Я вижу ярко-желтый луч, словно прожектор, но только лишь мгновение. Джэ садится прямо, складывая руки на коленях. Его голос тихий:

– Я больше не знаю, кто… или что я такое. И я не знаю, как управлять этим телом.

Я качаю головой.

– Это нормально…

– Правда? – Наконец он смотрит на меня, его блестящие, недоумевающие глаза огорчены. – Что, если то, чего ты боишься, правда? Что, если я такой же, как Рен и все другие чистокровные, которых ты ненавидишь, и это только вопрос времени? Или со мной произойдет что-то еще, кроме того, что мои глаза меняют цвет, или из меня вырывается эта безумная голубая сфера? Я не знаю, Джун!