– Почему я ушел от тебя? – Отвечает он, в его вопросе сквозит недоверие. – Разве мы забыли, что это ты ушел от меня? Что пять месяцев назад ты сказал мне, чтобы я отвалил, потому что ты не хотел иметь с этим ничего общего? – Джэ разводит руками и широко раскрытыми глазами пробегает по всему своему телу. – Ты сказал мне, что тебя никогда не будут волновать ранговые вампиры, особенно чистокровные! И ты прямо сказал мне, что ненавидишь ауру Рена и тот факт, что у чистокровных есть эта нелепая способность. Но ты появляешься здесь без предупреждения и тычешься в меня своим лицом, и что я должен делать? Быть вне себя от радости? Быть уступчивым? Чего, черт возьми, ты ожидал?

Он поворачивается и шагает туда-сюда, запуская руки в волосы. Смотрит в сторону, но продолжает говорить со мной.

– Это не сработает. Я… я не могу делать это с тобой.

– Почему?

– Потому что я больше не знаю, как вести себя с тобой. – Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня, и его глаза стекленеют. Но когда он видит, что я смотрю в ответ, он снова смотрит в стену, потирая ладонью лицо и глубоко вдыхая. – Что бы я ни делал, я боюсь, что это будет выглядеть как командование тобой, или использование моего положения над тобой, или что-то в этом роде. И я знаю, что ты на самом деле чувствуешь ко мне сейчас. В этой форме. Тебе это не нравится, и мне тоже. Так почему же два человека должны пытаться существовать вместе в таких обстоятельствах? Это токсично и болезненно.

Он вытирает глаза, его плечи вздымаются и опускаются. В конце концов, он смотрит на меня, хмурясь.

– Ты слушаешь?

– Слушаю. Что-нибудь еще?

Он наклоняет голову.

– Разве этого недостаточно?

Я подвигаюсь на кровати и хлопаю по матрасу ладонью.

– Пожалуйста, присядь. – Сначала он не двигается с места. Однако через мгновение делает шаг к кровати.

Если бы Джэ сказал мне все это до того, как я почувствовал его физическую ауру, я бы ему поверил. С момента моего приезда он был напряжен, насторожен и чувствовал себя неуютно. Вкупе с этим заявлением я мог бы сдаться, решив, что это то, чего он действительно хочет.

Но теперь я узнал истинную внутреннюю суть его существа, его душу и то, чего он искренне желает. Осознает он это или нет, я не знаю. Но сейчас он лжет. И мне, и себе. Он хочет этого так же сильно, как и я.

Когда он садиться рядом со мной на кровать, я смотрю на него.

– Все, что ты сказал, обоснованно. Но не все из этого было правдой.

– Что было неправдой? – Спрашивает он, глядя в окно на серое, пасмурное небо.

– Во-первых, что я сказал тебе «отвалить».