Они не утруждаются обратить внимание на ценность истории, запечатленной на каждой поверхности нижнего города. Да и зачем им это, если они упорно очищали окрестности башни Додона от этой истории?

Глупцы, все до единого.

Я выхожу из банкетного зала и иду по коридору. Он вдвое шире, чем нужно, в его пространстве не хватает только неоновой вывески, заявляющей о накопленном Зевсом капитале. Заглянув за следующую дверь, я вижу комнату, полную статуй. Как и картины в банкетном зале, они больше натуральной величины, и каждая воплощает скульптурное исполнение человеческого совершенства. Видимо, это те самые скульптуры, о которых говорила Персефона, как только попала в нижний город. Искушение подойти к моей статуе и сдернуть покрывало оказывается почти нестерпимым, но не имеет значения, как выглядит этот Аид. На нем точно нет моих шрамов и ни одной из черт, которые делают меня тем, кто я есть.

Голос Персефоны тихо и уверенно звучит в моей голове. Для меня ты прекрасен. Шрамы – часть твоей красоты, часть тебя. Они демонстрируют то, что ты пережил, твою силу.

Перестав задерживать дыхание, я выдыхаю. Здесь мне нечего делать.

Последняя дверь в конце коридора – массивная конструкция, созданная, чтобы устрашать. Она занимает пространство почти от пола до потолка и, кажется, покрыта настоящим золотом. Невероятно, похоже, что Зевс совершенно невыносим абсолютно во всем.

Как и все остальное в этом месте, личный кабинет, расположенный на этаже, на который регулярно захаживает правящая верхушка Олимпа, говорит лишь о раздутом эго своего владельца. Да, у него есть охрана, но любой, обладающий хотя бы небольшими навыками, способен ее обойти. А кто-то вроде Гермес? Просто смеху подобно.

Так легко подобравшись к цели, я предполагаю, что за дверью обнаружу комнату, полную охраны, готовой начинить меня пулями. Зевс ведь не стал бы оставлять себя без прикрытия?

Проскальзываю за дверь и останавливаюсь, чтобы осмотреться. Кабинет приблизительно таков, как я и ожидал: массивный, из стекла, стали и темного дерева с золотыми вставками повсюду. Вне всяких сомнений, он чудовищно дорогой, но кажется таким же бездушным, как и остальная часть здания.

Из-за приоткрытой двери в углу кабинета раздается мычание, и я достаю пистолет, который мне вручила Гермес. Требуется несколько секунд, чтобы узнать источник звука в сочетании с ритмичными шлепками кожи о кожу.

Сердце замирает в груди. Он трахает кого-то в ванной. Не могу понять, раздаются эти звуки от удовольствия или от боли, но мысль о том, что там может быть Персефона…