Офицер побледнел, но с присущим ему высокомерием ответил.

— Я не стану молить тебя о пощаде. Каким ты был говном, таким и остался, даже опустился еще ниже, напав на свой город.

Я взбесился, не так мне представлялся момент расплаты. Чтобы не выглядеть побежденным в нашем моральном сражении, я картинно засмеялся.

— Так это я оказывается говно, да что ты! Как будто я низвел граждан до полурабского состояния, моральной и умственной скудности!? Разве я заставлял их жрать трупы людей!? Я ли послал на убой полки, а потом разбомбил пленных!? Нет уж, только ты и такие как ты заслуживают данного эпитета!

Схватив полковника за горло своей бионической рукой, одним резким движением я вырвал у него кадык. Упав на колени Вульф обхватил горло обоими руками, пытаясь остановить хлещущую кровь, издавая при этом омерзительные булькающие звуки. Ударом ноги окончательно повалил его наземь, где, содрогаясь в конвульсиях он и прекратил свое паршивое бытие. Волнение остальных комиссаров за свою шкуру многократно возросло.

— Мы сдались! Мы военнопленные! — закричал один из них.

— Знаю, снимайте броню, в тыл в таком виде вам нельзя.

Комиссары неуверенно, но все также выполнили требование, Рыжий с ненавистью смотрел на меня.

— Командир, поступила команда больше комиссаров в плен не брать, и так пленных девать некуда — шепнул мне на ухо командир взвода.

— Знаю, — тихо ответил я. — Комиссар с позывным Рыжий выйти из строя!

— Зачем!? Хочешь даровать мне жизнь, а остальных в расход!? Нет уж, я остаюсь с ними.

— Повторяю, выйдите из строя!

— Нет!

— Да что же это такое! Выведите его силой!

Тот занял боевую стойку.

— Только попробуйте подойти, я выбью вам последние прогнившие зубы!

Удивительная храбрость! Я выстрелил ему в колено, стоная от боли Рыжий упал, остальные поняв, что никто их не собирается брать в плен, побежали в рассыпную.

— Не стрелять! Пусть бегут, не тратьте на них патроны! Город скоро будет наш тогда и разберемся. Этого в тыл, как источника развединформации.

Чем смог, тем помог, соврал я про себя, Генерал прав, комиссары не вписываются в новое общество, но расстрелять их так, без суда, нет, только не по моему указанию, пусть и чувство стыда разбудил во мне мой некогда верный друг.

***