— Это нечестно! — Я услышал, как Клара плачет где-то в конце коридора.

Я направился к своей двери, вышел в коридор и обнаружил, что отец тащит ее за руку. Он был одет в черный костюм, который больше подходил для похорон, чем для торжества. Но опять же, я предположил, что для него это было своего рода смертью. Смерть его абсолютного контроля надо мной. Ха. R.I.P.

— Ты сделаешь это, Клара, и это не просьба, — прорычал отец, а она бросила в него порыв теней, отбросив его на шаг назад. Его рука метнулась к ней так быстро, что у нее не было времени остановить его, когда та врезалась в ее щеку, заставив голову повернуться набок.

Мое сердце забилось сильнее, когда я наблюдал, не двигаясь ни на дюйм, на случай, если они заметят меня и втянут в то, из-за чего происходит драка.

— Папа! — взвыла Клара, прижимая ладонь к покрасневшей щеке. Затем она упала на колени, обхватила его ноги руками и крепко обняла. — Не делай этого со мной, пожалуйста! Я не люблю темноту!

— На чердаке горит свет, глупая девчонка, — рявкнул он. — Ты не можешь быть замечена прессой, так как недостаточно хорошо скрываешь тени. Один промах, и мы будем разоблачены. — Он схватил ее за волосы, поднял на ноги и потащил за собой, пока она рыдала, как ребенок.

Они завернули за угол, и мое сердцебиение выровнялось, когда я поспешил вперед и направился вниз по лестнице. По крайней мере, мне не придётся иметь с ней дело сегодня.

Я съел миску хлопьев на кухне, прежде чем снова наполнить миску и съесть еще одну, потому что, черт возьми, почему бы и нет? Можно и отпраздновать. Как бы мне хотелось сегодня потанцевать с мамой и обнять ее на глазах у всех. И эта мысль разрывала и раздирала давнюю рану в моей груди. После всей враждебности, которую я питал к ней в своем сердце, теперь внутри все перемешалось, моя любовь к ней расширялась и прогоняла те темные чувства, которые испытывал к ней. Если бы я только знал, что она тоже была рабыней отца, возможно, не чувствовал бы себя таким одиноким с тех пор, как Дариус пошел в академию.

Мой телефон зазвонил, и я с удивлением достал его, обнаружив, что звонит София. Мое сердце застряло в горле, и я чуть не подавился хлопьями во рту.

Одна поразительная истина прозвучала в моих ушах, как удар гонга. Она все поняла.

Мы никогда не звонили друг другу. Единственный способ, которым я мог слышать ее голос раньше, — это ее видео на Фейбуке, которые, возможно, сохранил, а может, и нет, на свой телефон и смотрел, как какой-то придурок. Но, видя, как она улыбается и смеется со своими друзьями, я чувствовал, что она улыбается и смеется вместе со мной. Что, да, было чертовски грустно. Но я находил в этом утешение. Я даже отдаленно не был готов ответить на этот звонок и услышать ее голос, обращенный ко мне по-настоящему.