– Оружие, любимый, – скорее проскрипела, чем выговорила она. – И камешек тоже, будь добр.

– Любимый ли? – изогнул бровь тот, но хэллбор все же опустил – не выпуская, впрочем, из рук.

– Разумеется! – Как будто и впрямь оскорбилась Людочка. Фок чувствовал спиной ее прерывистое дыхание. – Стала бы я терпеть твои выходки столько лет, если б не любила? Но ты предпочел мне врага, а это, знаешь ли, остужает чувства!

– Может, объяснишь, что этот враг тебе сделал?

– А сам не догадался? Ты ведь знаешь все и обо всех.

Прозвучало это, в свете последних известий, откровенным сарказмом. Авторитет капитана, пожалуй, держался только на его умении убеждать всех вокруг в собственной гениальности. Пока Фок в это верил, жизнь была куда проще.

– Есть версия, – кивнул Сергей. – Но я готов тебя выслушать. Ведь каждый злодей обязан закатить монолог перед своей кончиной!

Вместо слов Людочка фыркнула и так сжала шею Фока, что тот начал задыхаться. Захрипев, он попытался пересилить ее руку, но добился только того, что захват слегка ослаб. В отличие от Фриама, она не пыталась просочиться сквозь кожу, но ощущения все равно были не из приятных. Вдохнуть получалось через раз, мелкими-мелкими порциями.

– Камень, – напомнила Людочка.

– Ладно. – Сергей разжал руку, позволяя сфере упасть. – Подойди и возьми.

– Сам подашь! И побыстрее, мальчику не очень приятно!

Фоку было не просто неприятно: ему казалось, что вся кровь, которая в нем была, перетекает наверх, и голова вот-вот от нее лопнет. Хэллбор у виска не давал активно дергаться, чтобы не спровоцировать случайный выстрел (не говоря уж о спланированном!). Хоть бы один шансик…

Сергей поджал губы и подпихнул камень в сторону Людочки. Та аккуратно, ногой, подтянула его ближе и прижала ступней.

– Оружие тоже. Поживее!

Сергей положил хэллбор на пол и уставился на хрипящего Фока с натуральным негодованием. Не будь Фок так занят собственной кончиной, точно обиделся бы: можно подумать, он виноват, что умирает тут!

– Зря ты не хотел детей, любимый, – усмехнулась Людочка. – Гляди, какие чудеса они творят: даже самое черствое сердце смягчат и разнежат!

– Все сказала? – скривился Сергей. – А теперь забирай своего земляка и валите в свернутую дыру, из которой выпрыгнули!

– Земляка? – уточнила Людочка и заливисто расхохоталась. – Погоди, ты решил, что я форисцианка? О, милый, это глупейший вывод, который только…

Темнота, сгущавшаяся с каждым пропущенным вдохом, окончательно доткала кокон, и Фок почти потерял сознание. Почти – потому что прямо перед этим Людочка охнула, ругнулась и на секунду ослабила хватку. Фок успел схватить немного воздуха и осознать, что этого категорически не хватит на нормальное сопротивление.