Формы камеры точь-в-точь напоминали морскую ракушку.

– Вот мы и нашли, – пробормотала Кэт.

Сэм скептически пожал плечами.

– Зачем шахтерам рыть камеру такой странной формы? Какой в этом смысл?

Сласки пожал плечами в ответ.

– Когда спустимся, поймете.

– Тогда пойдемте, – сказала Кэт. – Уже второй час. Эта их месса, наверное, уже закончилась.

Сласки всплеснул руками.

– Подождите! На карте камера выглядит совсем маленькой, но на самом деле она огромная, целый квадратный километр. И бо́льшая ее часть лежит в руинах.

– Почему в руинах? – поинтересовалась Брайант, думая, может ли обрушение быть связано с тем, что там выпустили на волю.

Однако объяснение профессора не совпало с ее догадкой.

– Часть шахты затопило. – Он приблизил картинку и показал на темный овал в близлежащих туннелях. – Здесь теперь подземное озеро.

Кэт вообразила темную массу воды и ракушку на берегу, выброшенную приливом.

– И все-таки нам надо идти. – Кэт оглядела остальных.

Лицо Элены покраснело от волнения, тем не менее она кивнула.

Через считаные минуты они уже шли через парк к обширному замковому комплексу, маячившему за деревьями. Фонари подсвечивали желтую стену длинной постройки с красной черепичной крышей и башенку, за которой торчала стальная вышка. Вышка была расположена над стволом Даниловича, по которому в свое время осуществлялась доставка рабочих и транспортировка соли на поверхность.

Ночь была прохладной, пришлось плотнее запахнуть куртки. Кэт то и дело проверяла, нет ли за ними хвоста. Те, что следили за ними в Гданьске, в Кракове не появлялись. О том, что группа собирается на юг Польши, Кэт сказала только Пейнтеру и Джейсону, попросив начальника сохранить их намерения в секрете даже от разведслужбы США.

Похоже, эти предосторожности помогли оторваться от слежки.

Но Кэт оставалась настороже.