С ужасом прислушиваясь к словам доктора, Кен стал искать в комнатке какое-нибудь оружие. Медсестра вернулась в операционную, положила на стальной поднос хирургический пакет и вскрыла упаковку.
Кен схватил первое, что попало под руку, и, нервно сглотнув, бросился в операционную. Стоявшая ближе к двери медсестра закричала от неожиданности. Мацуи поднял наконечник огнетушителя и распылил пену прямо ей в лицо; ослепленная, медсестра пошатнулась. Кен протиснулся мимо нее и с размаху ударил доктора огнетушителем по голове. Раздался стук металла о череп, и Хамада осел, а затем повалился на пол. Сестра протерла глаза и увидела, что стало с ее начальником. Мацуи сделал лишь шаг в ее сторону, и та сорвалась с места. Гнаться за ней не было времени. Может, в суете эвакуации она не сразу найдет, кому рассказать о случившемся…
Кен поспешил отстегнуть ремни, которыми Сейхан была привязана к столу. Ее голова свесилась набок, как у пьяной, губы скривились от боли, к катетеру на руке тянулась трубочка капельницы. Кен взялся за трубку, готовый ее выдернуть. Он собирался вытащить Сейхан отсюда на руках и где-нибудь спрятать.
Скорее всего, их обоих быстро поймают. Так не лучше ли воспользоваться каталкой? Кен открыл верхний шкафчик и начал искать подходящее лекарство, водя пальцем по этикеткам на флаконах. Морфин? Отличное обезболивающее, но слишком рискованно для ребенка. Адреналин!.. Если это поможет вывести Сейхан из бессознательного состояния, то боль она выдержит. По крайней мере, они смогут выбраться отсюда.
Кен набрал шприц и ввел адреналин в трубку капельницы. Он не знал, какая доза нужна, поэтому из предосторожности решил вводить вещество понемногу.
На полу издал стон доктор Хамада. Кену и самому хотелось застонать при мысли о том, что личинки внутри Сейхан могли начать переход к третьей стадии. Ребенку грозила невероятная опасность.
«Господи, хоть бы он ошибался», – подумал Кен, глядя на живот Сейхан.
ВТОРАЯ СТАДИЯ
Личинка медленно двигалась по размякшей и надувшейся мышце. Она увеличилась в десять раз с прошлой линьки и теперь достигла полсантиметра в длину, однако ее сегментированная наружная оболочка не могла больше растягиваться и начала темнеть. Из-за давления в нижней части эпидермы расположенные за мозгом железы стали выделять экдизон, гормон линьки, чтобы она вновь сбросила кожу.
Личинка замедлила движения и сократила питание, потому что не могла больше использовать запасы для еды и потому что мандибулы затвердели; жевать было трудно. Между мягкой эпидермой и твердой наружной кожицей образовалась густая смазка. Головные железы и грудной отдел набухли от жидкого шелка, который понадобится, чтобы сплести кокон. Несколько часов личинка будет спокойно расти, пока не выберется на свободу из прежней кожи.